Артем считает, что повелся на детские шалости

Артем, которому в день интервью исполнилось 19 лет, плакал. От неудавшейся жизни, от разочарования, от того, что хотела прийти на свидание мать, а он не хотел ее видеть. Но все же он взял себя в руки и дал интервью. Артем оказался разговорчивым. Ответственность за содеянное он с готовностью перекладывает на Никиту, будто забывая о том, что за свои поступки он отвечает сам. В отличие от Никиты у Артема была в жизни цель, он учился и работал, активно общался. Но, видимо, не с теми общался.

— Кто лидер в вашей группе?

— Буду прямо говорить — он лидер. Он не влиял, но был подстрекателем к преступлениям.

— Никита кажется таким спокойным и тихим.

— Вы его не знаете.

— Он умеет убеждать?

— Это я просто на его детские прихоти велся — и все. Хотя детскими их, конечно, трудно назвать.

— Странным не казались такие прихоти?

— Казались.

— Он был вам так дорог как друг, что вы повелись?

— Не то чтобы как друг. Я сам с ума сходил по книжкам, которые сейчас могу назвать плохими, и еще по видео, которое находил в Интернете.

— Идея убивать возникла спонтанно?

— Он давно меня звал. С осени 2009 года, как шел гулять, находил палку, засовывал ее глубоко в рукав. Говорил, что надо кого-нибудь побить.

— Его обижали?

— Обижали? Он сам себя в обиду давал. Я с ним давно дружу, хорошо его знаю. Общий язык с людьми трудно ему найти. И на допросах мямлит. Нет чтобы уже все взять и выложить. Ведь и так уже все понятно.

— Был у него круг общения?

— Если у меня были хотя бы знакомые, то у него не было и знакомых. Был один, но и того он хотел убить. Говорил: «Вот приглашу его в лес, и мы его там заколотим».

— Не страшно с таким другом? Он и вас мог убить.

— Страшно. Было чего опасаться.

— С мамой у вас какие отношения?

— Натянутые. Всегда были натянутыми. Хотелось быть посвободнее. Чем больше я делал, тем больше возникало претензий. За месяц до того, как мы начали убивать, я устроился работать подсобным рабочим в художественный музей. А потом шел на учебу в медуниверситет. Хотел стать либо хирургом, либо кардиологом — в чем-то крупном хотел достичь успехов. Были способности.

— И что же стало с твоими желаниями, когда ты пошел на преступления?

— Считаю, что попал под влияние разрушительных идей.

— Сейчас ты понимаешь их разрушительность. А раньше?

— Что уж тут. Понимал сразу, что неправильно. Но так все надоело, осточертело, что подумал, будь что будет. Мама никогда не понимала меня. Я просто боялся ее однажды убить.

— Что испытывали от преступлений?

— В тюрьме я курить начал: покурю — и плохо мне. И тогда так же — совершим что-нибудь, и плохо.

— А ваш друг?

— Когда мы выходили и не получалось, не срасталось, он аж подпрыгивал от злости. Ближе к самой развязке я уже стал отговаривать его все чаще. Я понимал, что он хочет добиться успехов в этой области.

— Он что же, такой злой человек?

— В общем, да. Но злость не на пустом месте. У него тоже сложные отношения с матерью. Хотя я как ни посмотрю на нее — чудо, а не мать. Не понимал я, за что он на нее злится.

— Знакомство со скинхедами — это ваша идея?

— Я давно с ними общаюсь. Бумер позвал как-то ночью совершить избиение. Ну, совершили. А дальше я был очень занят и по ночам не мог с ними ходить. А потом только по телефону общался, а потом вообще перестал. Наверное, стал взрослее и понял, что это не то. Я не был приверженцем этих идей.

— Интересно было убийства совершать?

— Да что скрывать, интересно. Интересно преодолевать свой страх.

— Почему вы подолгу выслеживали своих жертв?

— Приходилось выслеживать. Никита боялся, что ему отпор дадут. Никита искал тех, кто послабее.

— Таких, как Данил Семенов?

— Никита увидел, что мальчик идет, крохотное существо, которому он без труда разобьет голову. Я ему всегда говорил: «Если хочешь убивать, зачем на слабых нападаешь? На нормального мужика кинься». Но боялся быть побитым.

— А вы-то, Артем, почему пошли на преступления?

— На его прихоти повелся и налазился где не надо — поэтому все и произошло.

«Это волки, а не дети»

До середины декабря маньяки будут сидеть в СИЗО. Оба признаны полностью вменяемыми. С ними плотно работает следователь. И следователь следственного комитета по Иркутской области Евгений Карчевский сегодня единственный человек, кто действительно хорошо знает Никиту и Артема. Никто другой, включая матерей, не интересовался так подробно, что же с ними произошло.

— Это не дети — волки. Чего у них только не изъяли. Даже документальные фильмы нашли про то, как убивать людей — детей, взрослых. Не говоря уже об ужастиках, расчлененках. Изъята у них была и запрещенная литература.

— Эта литература и послужила отправной точкой?

— Они ею воспользовались, чтобы упорядочить то, что в жизни было им непонятно. Им показалось, что так можно решить свои проблемы. У обоих были проблемы с матерями. Никиту мать слишком опекала, ему хотелось стать личностью, хотел, чтобы его ценили. У Артема были плохие отношения с матерью, она своеобразный человек. Никите хотелось славы, в школе его не очень жаловали.

— Они в принципе не испытывали чувства жалости? А страх быть пойманными?

— Они выходили из дома и отключались. По одной дорожке могли туда-обратно долго ходить, выслеживая жертву.

— Сейчас они осознают, что совершили? Или считают себя крутыми?

— Они, собственно, для этого и жили, чтобы сейчас считать себя крутыми. Более того, у них есть сторонники. Одна знакомая девочка создала сайт в их поддержку. Молодежное движение признало их героями. Та молодежь, которая считает, что надо чистить мир от пьяниц, бомжей, старушек и старичков.

— Они не похожи на друзей. Артем, например, вину возлагает на Никиту. По имени друг друга не называют…

— Они сейчас между собой не общаются. Не так давно я возил их на экспертизу вдвоем, чтобы они чувствовали себя увереннее. А сейчас даже не пьют из одной кружки. Что-то с ними происходит…

Источник: СУ СК по Иркутской области