История учит, что она ничему не учит

Утром 19 августа 1991 года мне позвонили мои коллеги по работе и панически заявили, что на улицах Москвы танки: «Что делать?!». «Не волнуйтесь и не беспокойтесь. Живите как обычно и делайте свое дело. Нас это не касается», – ответил я и уехал в Крым в отпуск.

К тому времени я уже прекрасно разобрался в том, что представляет собой Ельцин и ведущая его к власти свора либеральной интеллигенции. И, хотя персоналии ГКЧП были мне в большинстве своем противны, да и вообще советская власть всегда воспринималась как не своя, я понимал, что на смену ей идет гораздо худшая дрянь. Но что можно было поделать? Мой голос вряд ли бы кто услышал. Никто не опубликовал бы мои мысли, никто не предоставил бы мне эфир. А между тем, огромные массы людей уже были приведены в движение, остановить которое не было шансов. Я не стал наблюдать, как одна гадина жрет другую, поскольку не мог ни вмешаться, ни даже сочувствовать ни одной из них. Махнул рукой и предоставил все своей судьбе.

Сегодня, когда появился Интернет, я не имею права на подобный эскапизм. И поскольку митинги на Чистых Прудах, на Болотной площади и на проспекте Сахарова слишком напоминают мне митинги 1989-1991 годов, я обязан высказать все, к чему обращена такая аналогия. А тогда – уехал.

Дело в том, что к 1991 году русского партийного вельможу, хозяина огромного промышленного региона Бориса Ельцина уже тайно и плотно облепила, захватила в свои объятия и повела к верховной власти, не отпуская ни на миг, нерусская и антирусская мразь, которая и воцарилась потом, и правила из-за ширмы весь срок его президентства. А затем и часть президентского срока Путина. Это был настоящий кошмар, беспредельный разгул антинародных, антинациональных сил. И казалось, что это навсегда, что нам уже не выбраться из-под их гнета. Памятная «семибанкирщина» – лишь малая, надводная частичка этого смертоносного айсберга.

Но в 1989-1991 годы на виду были совсем другие люди – «ум, честь и совесть нации». Академики Андрей Сахаров и Дмитрий Лихачев, Анатолий Собчак, Гавриил Попов, Сергей Станкевич, Геннадий Лисичкин, неразлучные Гдлян и Иванов, Виталий Коротич, Галина Старовойтова, Юрий Черниченко и др. Они говорили о нравственности и справедливости, они обличали темное царство лжи, насилия и коррупции, призывали к разумному, честному, светлому жизнеустройству, к подлинной демократии, к «реформам». Давали рецепты исправления косной советской экономики, заскорузлой общественно-политической жизни. Они казались светочами добра, интеллекта и порядочности…

Ельцин был их главным тараном, оплотом, вокруг которого группировалась названная публика; его необыкновенный дар все сокрушать был необходим как ничто иное. Все прочие строились за ним клином, приснопамятной тевтонской «свиньей», чтобы пробить брешь в стане противника, а там уж развернуться во всю мощь. Так и было сделано.

Кто же знал тогда, что Ельцину, этому божьей милостью разрушителю, не соответствует дар созидания! Массы шли за ним, верили ему, несли его на руках в Кремль. Руководствуясь, конечно же, самыми лучшими побуждениями и самыми благородными чувствами. Толпа принимала его с безумным поклонением, и кто бы посмел тогда встать против толпы! Кто бы посмел что-то вякнуть против этого чудовища, погубителя России! Дерзкого порвал бы негодующий народ.

Противостоять этому разгулу слепого, самоубийственного восторга мог бы только один человек: Александр Солженицын с его колоссальным авторитетом. Но для этого надо было срочно бросить все дела, свой обустроенный Вермонт, примчаться в Россию и дать по мозгам всей этой звездобратии. Он предпочел взять паузу… И потерял свою судьбу и свою страну. Горьким был его конец, горьким, как «Россия в обвале» – политическое завещание Солженицына, книга-предостережение, адресованная прямо нашим дням.

Даешь справедливость! Даешь правду и волю! Даешь честь и совесть! А получили легион березовских и гусинских…

Так будет и на этот раз, ведь не случайно одним из организаторов митингов на Болотной и проспекте Сахарова вновь, как в 1989-1991 гг., стал Михаил Шнейдер. Не случайно вновь выполз на божий свет и зашевелился, затряс клейменой каиновым пятном башкой Михаил Горбачев. Издал заветное шипение реваншиста: «Нас за Перестройку топтали, ломали, предавали анафеме. Сейчас восстанавливается связь со всем тем, что мы бескорыстно начинали, во имя чего шли на риск. Свобода, личная честь – мы этого хотели» (Новая газета, № 144).

Видели. Помним. Знаем, чем кончилось. Сыты последствиями по самое горло. Лично я потерял в кошмарной воронке, завихренной идущим на дно государством Российским, своих родных отца и сына. Счет потерь всего народа идет на многие миллионы человеческих жизней, о прочем уж не говорю.

Сегодня, когда я вижу Алексея Навального, ловко накаляющего стотысячную толпу своим словом с трибуны (по известному шаблону «Леопольд, выходи! Выходи, подлый трус!») – на фоне переговаривающихся с ухмылкой Бориса Немцова, Виктора Шендеровича, Михаила Касьянова, Алексея Кудрина, Гарри Каспарова, Владимира Рыжкова, Григория Явлинского и т.п. – я до боли остро вспоминаю те проклятые годы. Я вновь вижу перед собой воплощение голого пафоса разрушения «до основанья, а затем…». Знакомая картина. Только Валерии Новодворской не хватает.

Я отчетливо понимаю, что если Навальным, этим тараном, будет вновь сокрушен режим и восторжествуют ельциноиды-реваншисты, то недобитая, недоподеленная, недообглоданная при Ельцине Россия разлетится клочками по закоулочкам, и нам останется только вновь собирать ее по крохам, тихим словом поминая сокрушителей…

Итак, предположим, путчистам удастся ввергнуть страну в хаос, президентские выборы будут сорваны, Путин свергнут, в стране возьмет власть группа заговорщиков-авантюристов. Но ведь придать всему этому видимость легитимности придется все равно! Взывая сегодня к Конституции, путчистам завтра придется ее выполнять и соблюсти процедуру каких-никаких выборов главы государства.