«…Подруга думы праздной,
Чернильница моя;
Мой век разнообразный
Тобой украсил я…»
А.С. Пушкин.

Межрасовое смешение, столь поощряемое на Западе, с недавних пор стучится в ставни и калитки нашей Руси. Многие века институты семьи и брака настойчиво вдалбливали в головы молодым славянам заветы о воздержании и осмотрительности в выборе половых партнеров. Что же произошло с этносом, если нынешняя молодая поросль так легкомысленно относится к своим вторым половинам, зачастую, портя себе кровь и загрязняя свой генотип?

Автору этих строк еще на первом курсе университета приходилось бывать в словесных баталиях с однокурсницами о вреде межэтнических половых связей. Причем речь шла не о союзе украинки и русского, или русской и этнического норвежца, а именно о союзе белокожей девушки с черным. Оппонирующей стороной в ход было пущено множество легковесных аргументов, основным из которых было: «Дети от смешанных браков самые талантливые». На мой вопрос, согласны ли они сами заделать таких полукровок, те как-то поспешно сворачивали беседу или начинали отвечать словами «Нет, но…», что фактически значило их капитуляцию и голословность доводов.

А вот нетерпимость к межэтническим связям и разврату была еще во времена СССР. Во время Всемирного фестиваля молодежи, проходившего в 1957 году в столице Нерушимого, множество юных пионерок и комсомолок, не видавших доселе нигр, с распростертыми объятьями и коленками встречали чернокожих делегатов-борцов за независимость своих Черножопий. Как правило, чернокожие гости особо не нежничали и предавались оргиям с представительницами принимающей стороны прямо в московксих кустиках.

Спохватившись, московские власти устроили мобильные облавы с милицией, дружинниками и бритвами для обривания волос соблазнившихся советских дев, но было уже поздно – спустя 9 месяцев после празднеств по Москве прокатилась волна появлений на свет негритят-безотцовщин. Как правило, общественное мнение к таким детям и их матерям было крайне негативным. Они сталкивались со сложностями в яслях, в школе, при обучении. Русские негритеныши были отвергаемы традиционными детскими дворовыми ватагами и были предоставлены сами себе. Так, по версии Дмитрия Быкова, расового еврея, а вместе с тем – журналиста и обшественного деятеля, в Москве в те годы появилась новая этническая группа чернокожих (порядка 20 тысяч), зависшая «между 2 цивилизаций». Вот вам и первая в истории России попытка масштабного мультикультурного смешения рас.

Однако, в те годы еще не было разгула кавказских обезьянок по славянской земле. Чем же объяснить тот факт, что спустя 50 лет дело просоветских угнетенных нигров-делегатов продолжают красномокасинные лже-эфбээровцы со звериными рожами? Разберемся тут поподробнее. Горные народы всегда являли собой замкнутые социальные группы с низкой социальной мобильностью и всегда были интровертированными, погруженными сами в себя – в мир аулов, Оллаха, корана и овечек.

С одной стороны, это существенно затормозило их в развитии и адаптации к нормальным, белым реалиям жизни, а с другой – все эти кавказские кланы и тейпы сумели сохранить свою самобытность и маскулинность, не размениваясь на «свободу, равенство, братство» и «толерантность – мультикультурность» просто потому, что во времена СССР территориально они были далеки от Кремля, проводившего в жизнь такую политику, да и на фоне всесоюзных строек-гигантов и освоения целин было не до нюансов жизни бородатых чудаков, сидящих на горах, а с развалом Союза эти чудаки очень быстренько опомнились, благодаря Дудаеву и старшему Кадырову. Пока вчерашние советские граждане, нашпигованные под завязку речами о «советском паспорте» и всесоюзном братстве взирали на парад суверенитетов, не зная, что им делать, унтерменши с Кавказа шустро, как тараканы, расползлись по постсоветскому пространству, помня о своих тейповых традициях и своем убогом национальном самосознании.