«СП»: – В западной прессе для обозначения ОБТ на базе «Арматы» используется шифр Т-99. Он является официальным?
– Нет, так же, как и шифр Т-95 никогда не был официальным для «Объекта 195». Шифр присваивается только после приказа министра обороны о приеме техники на вооружение. До этого она носит внутризаводские шифры под названием «Объект». Т-99 – это выдумка западных авторов.
«СП»: – Не так давно активно обсуждалась тема возможных закупок за рубежом или разработки собственных танков на колесной основе. Что вы об этом думаете?
– Закупать зарубежные образцы не собирались. Мы получили на полигон в Кубинке некоторые образцы итальянской колесной техники, в том числе и с достаточно мощным танковым вооружением. Получили их для испытания вооружения – изучения того, как этот вопрос решен за рубежом. В советское время тоже предпринимали такие эксперименты. В частности, у нас был опытный образец с танковой пушкой на колесном шасси «Жало». Но в тот период, в связи с тем, что будущие войны предполагались широкомасштабными, это оказалось невостребованным. Сейчас совсем иная ситуация. Поэтому перед Министерством обороны, которое видит основные угрозы в локальных войнах и приграничных конфликтах, возникла задача резко увеличить оперативную и стратегическую мобильность значительной части Сухопутных войск. Отсюда возникла идея сделать некоторые средние бригады полностью на колесной базе. Включая образцы, которые будут играть роль псевдотанков. То есть — иметь практически танковое вооружение на колесной базе. Но, конечно, на поле боя под огнем противника такие машины не могут работать. Для этого у них слишком слабая защита по сравнению с традиционным танком.

«СП»: – Насколько перевод части наших бригад на колесную технику оправдан с учетом наших природных условий?
– Здесь все зависит от региона. Страна настолько огромна, природно-климатические условия настолько различны, что однозначно говорить нельзя. Например, на западном театре военных действий, южном и центральноазиатском направлении колесная техника вполне приемлема. На западном направлении дорожная сеть позволяет совершать оперативные маневры на большую глубину, а на центральноазиатском это позволяют условия местности даже вне дорог. Если же говорить о дальневосточном регионе, то там колесные бригады неприменимы. Так же, как и на северо-западном. Там нужна гусеничная техника. Но я думаю, что в Министерстве обороны и Генштабе работают достаточно умные и профессиональные люди, чтобы распределить «колесные» бригады на нужные направления.
«СП»: – В прессе долгое время обсуждалось сокращение числа танков в нашей армии до 2000 единиц. На ваш взгляд, оно оправданно?
– Во-первых, я не знаю, откуда взялась цифра в 2000 танков. Во-вторых, в сегодняшней ситуации, я думаю, этого действительно достаточно. На самом деле, в частях постоянной готовности находится порядка 2500 танков. Если добавить военно-образовательные учреждения, базы хранения и ремонта вооружения и военной техники, то есть резерв первой очереди, — это уже больше 3000 машин. Если же сюда добавить запасы мобилизационного резерва второй очереди, то есть Центральную базу резерва танков, то цифра увеличится гораздо значительней. Они предназначены для развертывания армии по штатам военного времени в 1,7 млн человек.
На текущий момент у нас имеется порядка 40 бригад, укомплектованных танками, — это вполне адекватная численность. Но в ближайшие годы это все еще будет подлежать пересмотру и изменению в связи с тем, что мы будем переходить на три типа бригад: тяжелые, средние и легкие. Поэтому сейчас необходимую цифру назвать довольно сложно. Тяжелые и средние бригады будут иметь танки, легкие – нет. Но это все лежит в русле мировых тенденций. Количество танков сократилось в вооруженных силах Германии, Франции, Великобритании, некоторые страны отказались от них полностью. В результате многотысячные бронетанковые войска сохранились в тех странах, у которых геополитическое положение заставляет их иметь как основу боевого порядка и организационно-штатной структуры Сухопутных войск: России, США, Китая, Турции, Индии.