– Вы могли бы, каким-то образом предотвратить поджог ДПМ? – спросила адвокат Олеся Моисеева.

– Я находился с лицевой стороны здания, то есть, я не видел, кто и какие действия совершал, – ответил Максим Кириллов.

– Могли ли вы предотвратить убийство в милиционера Карася в селе Ракитном? – поинтересовалась Олеся Моисеева.

– Также нет, поскольку о присутствии Карася в пункте милиции села Ракитного вообще не знал. Об его убийстве я узнал гораздо позже, – пояснил Максим Кириллов. – Мы с Александром Ковтуном относили рацию, А. Сладких и А. Сухорада были уже внутри.

– Могли ли вы предотвратить обстрел «УАЗа»? – продолжала опрос Олеся Моисеева (другой эпизод – прим. авт.)

– Проезжая ночью по Чугуевскому району, мы увидели, что по пыльной дороге помчался милицейский «УАЗик». Он стал догонять нас, мы остановили машину и, покинув ее, спустились в кювет. Роман Савченко отошел от нас примерно на 20 метров.

Когда машина повернула на повороте и приближалась к нам, мы произвели выстрелы по ней, примерно десять раз… Вскоре «УАЗик» скрылся за поворотом. Через несколько минут мы покинули этот район.

Что касается Александра Ковтуна, то он периодически проходил лечение, у него проблемы со спиной, поэтому в этот момент его рядом с нами не было.

– Вы сказали, что А. Ковтун отсутствовал, а мог он просто не захотеть поехать с вами, как и все остальные? – сказала Олеся Моисеева.

– Ни у кого не возникало на это счет вопросов, все знали, что у него проблемы со здоровьем, – возразил Максим Кириллов. – У нас никаких обязательств друг перед другом не было.

Да, мы могли кататься на машине, потом получилось, что мы проникли в дежурный пункт милиции села Варфоломеевка, но никто ни на чем не настаивал. Также у нас не было цели навредить тем, в чью сторону мы производили выстрелы.

Если бы у нас была цель остановить «УАЗик», который удалялся от нас, то мы бы его остановили.

– Кто у вас был лидером? Кто принимал решения? – задал вопрос судья Грищенко.

– Я ранее говорил, что не могу сказать о том, что у нас кто-то выделялся авторитетом. Ко всем мнениям прислушивались, каждый был по-своему индивидуален, у каждого было свое мнение. После того, как меня задержали, задали вопрос, где могут находиться остальные. Естественно, я не знал этого. Те, кто меня задерживал, обсуждали детали, кого задействовать для задержания, говорили о привлечении снайперов, и я предполагал, как могут поступить с ребятами. Мы не хотели никому навредить, так получилось.

Однажды мы увидели два автомобиля, которые стояли на берегу. Они были очень похожи на автомобили кировских милиционеров Безугленко и Скибы, которые занимались, считаю, беспределом. Впоследствии выяснилось, что это не их машины.

Что касается убийства четырех человек (охранявших коноплю, по показаниям «приморских партизан» – прим. авт.), то я не думал, что обстрел приведет к такому результату. «УАЗик» я обстрелял из-за личной неприязни к милиционерам.

По факту хищения имущества: то, что касается хищения имущества у Х., то я не признаю его. Я не участвовал в данном преступлении. Что касается другого хищения, у М., то признаю частично.

На заявление Смольского о преступлении – никакой реакции

В ходе судебного процесса адвокат А.А. Смольский заявил ходатайство:

– У меня ходатайство об истребовании доказательств, на основании ст. 53 и ст. 86 УПК РФ. Я прошу истребовать из Уссурийского городского суда материалы по делу № 3/1-2010, которое касается избрания меры пресечения в отношении Романа Савченко виде заключения под стражу.

Указанные материалы необходимы для решения вопроса о признании недопустимыми и исключения из числа доказательств явок с повинной. В предыдущих судебных заседаниях мною было сделано заявление на протокол о фальсификации данных доказательств.

Прошел достаточно большой промежуток времени. Я считаю, что истекли разумные сроки ответа на поставленный мною вопрос. Я ожидал, что суд передаст мое устное сообщение на протокол, которое, кстати сказать, является заявлением о преступлении, в соответствующие органы. Я думал, что получу ответ в установленном порядке.

Никто мне не дал ответ до сих пор, никаких действий по этому поводу не предприняли, хотя прошло уже несколько месяцев. Поэтому я прошу суд истребовать данные материалы для обозрения их в суде, чтобы я мог повторить свое ходатайство о признании доказательств недопустимыми. Естественно, по запросу адвоката Уссурийский суд не вышлет данные материалы, это должен сделать суд.

Наталья Фонина
Арсеньевские вести