БГ поговорил с адвокатом националистов Александром Васильевым о том, что такое права большинства, почему он не будет защищать таджиков и каким образом он защищает людей, которые убили или призывают к убийству других людей

— Вы состоите в правозащитной организации «Русский вердикт». Для чего она была создана?

— Она была создана в 2010 году для того, чтобы восполнить важный пробел: если вы посмотрите на практику различных правозащитных организаций, то увидите, что они охотно защищают самые разные меньшинства — от сексуальных до национальных. Они защищают специфические, немыслимые для нашего общества права — например, право на гей-парад. В то же время в России нет организаций, которые бы защищали права большинства. И этот недостаток мы как люди, небезразличные к тому, что происходит в стране, решили восполнить. Исторически так сложилось, что на территории Российской Федерации в большинстве живут люди русской национальности и гетеросексуальной ориентации. Но я не ограничиваю свою профессиональную деятельность защитой людей определенной этнической группы и политических взглядов.

— Но вы на этом специализируетесь.

— Да.

— Почему?

— В большинстве случаев мне понятны их взгляды, даже если я их отчасти и не одобряю.

— Вы были адвокатом на процессе Артура Рыно и Павла Скачевского, которых в 2006 году обвиняли в том, что они сколотили банду, убившую 37 человек «неславянской национальности». Вы защищали Тесака и Никиту Тихонова. То есть вы в суде представляете интересы людей, которых, часто небезосновательно, обвиняют в совершении убийств по этническим признакам. Какие именно их взгляды вы разделяете? В какой части?

— Я попробую объяснить. Любое государство строится гражданами во имя своих граждан, вы с этим согласны? Отсюда совершенно логично вытекает то, что в государстве прежде всего должно быть комфортно его настоящим гражданам, а уже потом — всем остальным.

— Если речь идет о таком многонациональном государстве, как Россия, то непонятно, стоит ли считать русских привилегированной кастой, чей комфорт обеспечивают все остальные.

— Давайте с другой стороны зайдем. Мы с вами создали коммерческую фирму с целью извлечения прибыли. Логично, если эту прибыль мы будем получать вдвоем и не будем делиться с остальными?

— Это подмена понятий.

— Нет. Это грубая аналогия, понимаете? Есть группа людей, которая исторически оформилась в виде государства. Эти люди работают на укрепление и расширение государства, на накопление богатств, и вполне естественно, если они предполагают, что с течением времени их дети и внуки будут пользоваться результатами их труда и самоотверженности. И меньше всего они думают так: «Мы работаем для того, чтобы к нам в страну приехали другие люди и жили с нами наравне».

— Кроме «Русского вердикта» националистов никто не защищает?

— Таких адвокатов мало, националистов редко защищают профессионально. Такие дела имеют свою специфику. Во-первых, они всегда получают определенный общественный резонанс. Во-вторых, к этим делам на стадии предварительного следствия подключаются Следственный комитет при прокуратуре, центр «Э» и ФСБ. В-третьих, довольно часто в этих делах фигурируют несовершеннолетние, и им вменяются групповые преступления. В-четвертых, там, как правило, достаточно сложная доказательная база — соответствующая литература, музыка, артефакты культуры. Не зная этого, не умея с этим работать, можно наделать достаточно ошибок, которые могут сказаться на приговоре.

— Вы юридический факультет окончили?

— Да, при Высшей школе милиции. С 1998 по 2004 год отработал следователем ГУВД Московской области, потом ушел в адвокаты.

— И чем вас как адвоката привлек национализм?

— Я начал им интересоваться в середине 2000-х годов. Появилось несколько знакомых, которые имели отношение к различным националистическим организациям. В частности, Максим Базылев из НСО. Его задержали по делу «НСО Север» и пытались сделать вдохновителем всех преступлений, которые совершала эта группировка. Вменяли несколько убийств и подготовку к теракту. Дело в Мосгорсуде рассматривала «тройка» (трое судей. — БГ), подсудимым вынесли обвинительный приговор, Максим Базылев в изоляторе на Петровке вскрыл себе вены и погиб.

— Они были ни в чем не виноваты? Вас возмутила несправедливость, поэтому вы решили заниматься подобными делами?

— Длительная следовательская и адвокатская деятельность научили меня одной истине — нельзя высказываться о деле, если ты сам с ним не разбирался. Я не считаю, что достаточно компетентен в доказательной базе по делу «НСО Север», чтобы говорить на эту тему. Первым делом, которым я занялся подробно, стало дело Максима Тесака Марцинкевича.

— Как оно к вам попало?

— Мои знакомые из националистических организаций предложили вступить в это дело. Мне было просто интересно: на тот момент 282-я статья была не особо раскручена и широко не применялась, плюс сама личность Максима Марцинкевича привлекала внимание — к нему можно по-разному относиться, но мало кто может отрицать тот факт, что человек он самобытный.

— В чем его обвиняли?

— По первому делу его обвиняли в том, что в 2007 году он пришел на политические дебаты в клуб «Билингва», несколько раз крикнул «Зиг хайль!», а потом задал Юлии Латыниной вопрос: «Согласны ли вы, что, если убить всех демократов, жизнь в России будет лучше?» — и после этого ушел. Через полгода его задержали, посадили в изолятор и привлекли по статье 282, части 2. По наивности я строил свою защиту на отрицании того факта, что его высказывания возбуждали вражду и ненависть.

— И они таки возбуждали вражду и ненависть.

— А у вас появилась после этого вражда и ненависть, да?

— Слушайте, если при мне будут кричать «Зиг хайль!», вражда и ненависть у меня обязательно появятся.

— К кому?

— К человеку, который кричит.

— Правильно. Но давайте мы разберемся, адекватно ли была вменена статья 282? Вот статья гласит: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, совершенные публично с использованием средств массовой информации».

— Он предлагал убить всех демократов.

— Это был вопрос.

— Публичный вопрос, заданный в утвердительной форме.

— Вы хотите сказать, что если я вам задам вопрос, будет ли России лучше, если убить всех демократов, то я совершу преступление?

— Публично — да.

— А кого он призывал к убийству? Юлию Латынину? Призыв — это призыв, вопрос — это вопрос. В данном случае было очевидно, что Марцинкевич действительно произнес эти слова в клубе «Билингва», и мои основные усилия были направлены на опровержение доводов лингвистической экспертизы, которая была проведена по этому делу. Тем не менее Марцинкевич получил три года, а через два года против него возбудили второе уголовное дело: в 2006 году двадцать человек, одетых в белые балахоны ку-клукс-клана, инсценировали казнь таджикского наркоторговца, сняли видео и выложили в интернет. Организаторами якобы были Максим Марцинкевич и Артем Зуев. На самом деле все обстояло так: к Марцинкевичу обратились журналисты компании «АТВ продакшн» и предложили снять эпатажный ролик о якобы существующем на территории России подразделении ку-клукс-клана, члены которого вешают таджикского наркоторговца. На основании этого ему вменили статью 282 часть 2.