— Что, на твой взгляд, представляет собой сегодняшнее националистическое движение?
— Все политические силы в России пока противоречивы и незрелы. Нет ни одной, которой было бы дело до того, что думает о ней 99% населения. Это видно по поступкам. Все, чем занимаются политики в последнее время — самопиар для своих, для своей целевой аудитории, на мнение других — плевать. Именно поэтому мы для вас (националисты для либералов, – прим. RS) — скинхеды и ублюдки, а вы для нас — моральные уроды, вырожденцы и педерасты. Реально же нам всем было бы полезнее пребывать в нормальном, цивилизованном, полемическом общении. Мне вот очень интересно общаться с Надеждой Толоконниковой, хотя во многом мы и не соглашаемся друг с другом.

— Будучи на воле ты помогала осужденным за убийства националистам Артему Прохоренко, Николаю Михайлову, Дмитрию Исакину, Василию Кривцу. Многих из них ты называла «героями». Считаешь ли ты так до сих пор?
— Люди, совершившие преступления из идеологических мотивов – герои на своей войне. Они живут в своем мире «войн и побед». Им легко ощущать себя так, когда целые армии врагов хотят тебя уничтожить и поступают с тобой по законам военного времени. Но с этой гражданской войной, которая, безусловно, продолжается в нашем обществе, надо заканчивать. Я слишком хорошо знаю, как легко политические солдаты превращаются просто в убийц. Это ошибка, которую нужно исправлять.

— Во время кассации по вашему с Никитой делу, обращаясь к судье, ты произнесла фразу: «Я не прошу милости у вас — я прошу ее у Бога». В таком случае, считаешь ли ты, что в какой-то момент Бог наказал тебя?
— Да, наказал. И я прошу у Бога прощение каждый день. И это не попытка вернуться домой, а попытка спасти душу…

ПОДВЕРСТКА:
«В этом деле осталось немало белых пятен».

ПРИМЕТЫ
Ключевые свидетели обвинения выступают в суде по аудиосвязи измененными голосами, либо вовсе не являются на слушания. При этом их показания в уголовном деле противоречивы. Один из непосредственных свидетелей преступления описывает убийцу как «худого», «с русыми бровями» и «прямым носом», чего никак не скажешь о Тихонове — эти описания подходят, скорее, к Алексею Коршунову, ныне покойному.

УЛИКА
Сразу после преступления Тихонов избавляется от многих улик, но почему-то не выбрасывает главную — пистолет. На суде он заявляет, что оружие незадолго до задержания ему на починку отдал его друг, лидер организации «Русский образ» Илья Горячев, рассказавший следователям о том, что Тихонов признался ему в убийстве. Однако эта информация в суде никак не проверяется: Горячева в суд не доставляют.

СВИДЕТЕЛИ
Хасис на месте преступления опознают «по манере двигаться» ее бывшие сослуживцы, которые на работе с ней толком не общались, а к моменту убийства и вовсе не видели Евгению несколько лет. Евгения утверждает, что в свое время на свидетелей были заведены уголовные дела за контрабанду запрещенных спортивных препаратов, и показания они дают теперь в обмен на свободу. Информация в суде не проверяется.

ПУЛЯ
Пулю, по которой определяют орудие преступления, находит на второй день после убийства житель Калифорнии Дмитрий Орлов. По протоколам в уголовном деле место убийство дважды прочесывают с помощью металлодетектора, позже на Пречистенке производится уборка снега. Ни спецы, ни техника, пулю не обнаруживают. Орлов же после неожиданной находки уезжает в Америку, и больше его никто не видит.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ
За три недели до задержания Тихонова и Хасис, спецслужбы устанавливают в их жилище прослушку и скрытые камеры, надеясь получить неопровержимые доказательства их вины. Подозреваемые активно обсуждают слежку за будущими жертвами, возятся с оружием, однако открытым текстом о своем участии в убийстве Маркелова и Бабуровой ничего не говорят…

Источник: Женя и Никита