«Я знаком с Василисой Ковалевой. Она даже на меня работала. Это та самая девчонка, которую посадили по делу Рыно-Скачевского. Это которые таджиков убивали ножами. Она была знакома с творчеством Бориса Стомахина. Это была одна из ее претензий к власти, что он не сидит», — с видимой злостью чеканит Носиков.
«Но ведь убивали таджиков, а не русских», — замечает Трепашкин. «Убивали таджиков, да. Она же русская», — дает шокирующий ответ Носиков. «Но ненависть в них была, в том числе, благодаря статьям Стомахина», — подытоживает свой пример Носиков. Он уверен, что ненависть может «взорваться в любом направлении», поскольку человек срывается не всегда на том, кто его обидел.
«Русский мотив» звучит и в ответе Носикова на вопрос Трепашкина о том, был ли лично он задет текстами Стомахина. «Они меня оскорбляли, они задевали мое национальное достоинство. Кроме того, я чувствовал, что они причиняют опасность моей жизни и здоровью», — говорит Носиков, уверенный, что «какой-то то дурак мог начать исполнять все, что написано в этих текстах».
«Я сам русский, моя жена русская, дети у меня русские. По товарищу Стомахину, это именно их нужно поражать в правах, это их нужно убивать», — трактует идеи Стомахина Носиков.
При этом возникает стойкое ощущение, что за собой право на «ненависть» Носиков оставляет и даже как будто монополизирует его. Адвокат Виктор Бородин цитирует запись из «ЖЖ» самого Носикова. Она посвящена тому, что некоторые оппозиционные кандидаты решили баллотироваться в «его родном районе». «Ненавижу, падлы. За каждое обкашлянное деревце в местном парке убью», — пишет выступающий против ненависти Носиков.
На резонный вопрос адвокатов, нет ли в этой записи состава преступления «разжигание ненависти в отношении социальной группы», Носиков уверенно отвечает, что доказать это не получится — у него высшее юридическое образование. Тогда Бородин просит его пояснить, как он, радея за народ, может писать об убийстве его части — «оппозиционеров».
«Готовность убивать за родные березки — это нормальное человеческое чувство, правильное, оно нашу страну в общем-то в 1941-1945 годах спасло», — отвечает Носиков.
Как выясняется на процессе, Стомахин не единственный «русофоб», чьи публикации возмущают Носикова. Свидетель вспоминает, что в прочитанном им «ЖЖ» были ссылки на ресурс «Свобода слова» Сергея Мельникова, и тут же вспыхивает, хотя и признается, что по ссылкам не переходил.
«Сергея Мельникова я знаю давно — можно было и не заходить. Его сайт попал в поле зрения журнала «Однако», журнала «Русский обозреватель», «Новые хроники», по той причине, что на его сайте распространялись исторические фальшивки. Типа соглашения НКВД и Гестапо, фальшивых съемок трупов в ГУЛАГЕ и голодомор, естественно, украинский, и блокада Ленинграда», — перечисляет Носиков то, что считает «фальшивками».
«Скажите, а вы только по 282 статье делаете такую подборку в Интернете или по другим противоправным действиям в отношении русских тоже? Скажем, по тому, что одно должностное лицо приняло решение затопить два субъекта Российской Федерации или, например, продать острова китайцам. Вы по каким-то таким вопросам не обращались в правоохранительные органы?».
«Нет», — отвечает Носиков и поясняет, что его действительно интересует прежде всего 282 статья. Он объясняет это тем, что не согласен с мнением многих «коллег», что ее нужно исключить из уголовного кодекса. «Они называют ее русской и считают, что по ней сажают только русских.
Я считаю, что отмена 282 статьи опасна для страны и для людей. Нельзя ее отменять. Нельзя ее оставлять только русской. Она должна работать во все стороны. Это закон, он един для всех», — эмоционально рассуждает Носиков.
На происходящее живо реагирует не только публика. В ходе процесса даже крайне жесткий судья Юрий Ковалевский несколько раз позволяет себе ухмылку. Основания скептически относиться к допрошенному есть даже у него — ранее он сообщил, что Носиков написал на него жалобу на имя председателя Бутырского суда, в которой обвинил Ковалевского в торговле документами по делу.
Допрос свидетеля заканчивается вопросом к самому Стомахину, не против ли он отпустить Носикова с заседания. В который раз за не признаваемый им процесс публицист отвечает, что ему абсолютно все равно.
Закрывают судебный день несколько ходатайств защитников. Трепашкин просит о возвращении дела в прокуратуру в связи с неустранимыми противоречиями, а также настаивает на удалении из дела повторных обвинений за одно и тоже деяние, подчеркивая, что Стомахину вменяют более 50 деяний, хотя признаки экстремизма, по версии прокуратуры, содержатся только в 31 статье. Прокурор, в свою очередь, просит дать ему время подготовиться, и судья переносит дело на 11 декабря.
Алексей Бачинский
Каспаров
