«Что не лечится лекарством, будет лечиться железом и огнем»

— Давайте поговорим о возможности «революции» сверху. О чем вам говорят последние уголовные дела против силовиков, с точки зрения ваших ожиданий революции? Может быть, это зачистка перед обновлением элит, чтобы предотвратить революцию снизу?

— Наоборот, для людей это дополнительный аргумент в пользу того, что власть коррумпирована, прогнила и безнадежна. Эти селективные репрессии питаются образцом 30-х годов прошлого века и предприняты с целью заставить работать элиту. Причем мы с вами знаем только самые громкие истории, но репрессиями уже затронуто до 1% региональных чиновников. А результат оказался прямо противоположным ожиданиям: не повышение эффективности аппарата, а его полупаралич. Все чиновники начали бояться, поэтому вопросы перестали решаться. Это заметно и по центру, но лучше всего — в провинции. Это как раз иллюстрация к моим словам о режиме, ставшем на путь саморазрушения.

Что касается «революции» сверху, то она возможна при сильном давлении снизу. Но я думаю, даже если власть решится на какие-то политические реформы, может оказаться слишком поздно. Вспомните, как современники характеризовали реформы Николая II, — «слишком мало и слишком поздно». Если недовольство достигнет критической точки, уступки власти уже мало что будут значить.

— Вы говорите о реформах. Прежде всего политических. Но вы уверены, что они нужны массам? В том же Екатеринбурге, в котором присутствует высокая гражданская активность, на муниципальные выборы приходит 20–25% избирателей. На выборы главы города — побольше. Вы считаете, что население реально волнуют политические свободы и выборы?

— Явка в 25% — это уже неплохо. Дело в том, что политические ограничения кардинально сдерживают экономический рост. Пока их не убрать, Россия не получит экономического роста и, соответственно, достойного нашего народа уровня жизни.

— В чем разница между госпереворотом и революцией? На мой взгляд, по большому счету, все недавние истории про революции — это не истории про смену экономического строя, про смену монархии на республику или смену господства одной идеологии на другую. Это истории про смену одной политической группы на другую. То есть это по сути госперевороты, авторы которых умело использовали народные волнения. Или я ошибаюсь?

— И госперевороты, и революции — это всегда насильственное свержение режима. Но организаторам госпереворота совершенно не нужна массовая мобилизация. Наоборот, они предпочли бы провернуть свое дело без привлечения лишнего внимания со стороны народа. Революции же — это всегда результат массового народного протеста. И второе важное отличие переворота от революции: революция всегда совершается во имя справедливости. Другое дело, что участники революции могут по-разному понимать справедливость, но ими движет желание справедливости, а власть они считают несправедливой.

Другое дело, кто и как воспользуется результатами революции. И здесь может произойти то, о чем вы сказали. В частности, это произошло на Украине. Но это не предопределено, а результат стечения многих обстоятельств в ходе революции. И это не значит, что ничего не нужно делать, если вас все достало и вы видите, что без радикальных действий, ничего не изменить. Как сказал римский император Марк Аврелий, тот, кто хочет избежать риска, рискует во сто крат больше.

— Мы вспоминаем Великую французскую революцию, одним из символов которой стала гильотина. Где-то вы писали, что революция не обязательно должна быть кровавой. Но вопрос в том, что политически активные группы хотят в политику, они хотят становиться депутатами, чиновниками, губернаторами и президентами. Сегодня это невозможно из-за административных барьеров или элементарно из-за того, что участие в выборах муниципального депутата может стоить миллионы рублей. У молодого политика просто нет таких денег. Если же он не получит в итоге власть, зачем ему такая революция? Отсюда ясно, что между народившейся контрэлитой и элитой на всех этажах здания страны — от федерального до сельского поселения — будут противоречия. Одни будут требовать уйти других, те будут сопротивляться, цепляясь за кресла. Вопрос, как вы видите разрешение этой ситуации? Можно будет обойтись без гильотины?

— Можно. Достаточно принять закон о люстрации по политическим основаниям. Достаточно принять новый закон о политических партиях и выборах. Тут же откроется конкурентное пространство. Вы правы в том, что накопилось социальное напряжение, есть значительные группы граждан, которые хотят отомстить за всю ту несправедливость, которую совершили по отношению к ним. Конечно, эти группы, почувствовав, что режим агонизирует, могут перейти к расправам над своими обидчиками. Но чего точно не будет — это гражданской войны. Это исключено. Чем быстрее власть передаст власть в руки временного гражданского комитета, тем больше шансов, что все обойдется мирно. И вообще революции последних десятилетий были в основном мирными. Длительные кровавые эксцессы возможны лишь там, где высокая доля молодежи. Но к России это не относится.

— Но вы же понимаете, что просто принятие закона еще ничего не изменит. Если люди еще вчера ощущали себя хозяевами жизни и полубогами, то это не значит, что уже сегодня они запросто распрощаются со своим положением и привилегиями. Для них пришедшая свергать их молодежь — мелюзга, которую они ни во что не ставят. Они будут драться, и конфликт будет неизбежен.

— Да не будут они драться! Они трусливы. Они будут спасать свои активы и жизни, а также договариваться с новой властью, чтобы выйти из игры с минимальными для себя потерями. Умирать из них никто не готов. Они очень не уверены в себе и своем положении, поскольку понимают, что все блага они получили незаслуженно, им просто повезло, так звезды встали. Но, как говорится, бог дал — бог взял.

— Это вы говорите про какую-нибудь московскую интеллигенцию, которая пошла служить власти, а потом слилась с ней. Например, какой-нибудь условный Владимир Соловьев или Петр Толстой. Они, может быть, и мирно расстанутся со своими привилегиями. Но в регионах в ту же «Единую Россию» пришло много людей с криминальными корнями или связанных с криминальным миром, которые еще помнят, как велся бизнес в 90-х: разборки, стрелки, стрельба и так далее. Яркий пример. Жуткий бандит Сергей Цапок был «единороссом» и депутатом местного совета. И сегодня таких во власти достаточно. Они успешно легализовались и мимикрировали под патриотов-государственников. Они, думаете, тоже так просто отдадут свою власть?

— Как только они увидят, что нынешний режим рухнул и восстановлению не подлежит, а власть перешла в новые руки, они уже не смогут бросить ей вызов, каким бы могуществом и активами они ни обладали в рамках района, города или региона. Ну, а если они уж совсем не поймут, что их время истекло, то я тут напомню одну замечательную римскую поговорку: «Что не лечится лекарством, будет лечиться железом и огнем».