***
Подбираю электричку между 12 и 13 часами дня, логично решил приехать пораньше, чтобы избежать: во-первых, массового вязалова (предчувствованного интуитивно); во-вторых, не напороться на превосходящие силы противника — азиатских оккупантов, с которыми «честная игра» не катит. Ощущение, когда стоишь в одиночестве на перроне, не из приятных: что ты будешь делать с одним ножом и перцовым баллончиком против орды зверья на травматах? К моей радости пропаливаю в собаке парочку красно-белого хулиганья: едем вместе.
За старыми, поцарапанными окнами мелькает занудный подмосковный пейзаж, однотипный: вокзалы, промзоны, и покосившиеся избушки вымирающих деревенек. На нервозе непрерывно мониторю твиттер, ПН, и Fanat1k: новостная строка фантастически противоречивая. Одни пишут о хачах-беспредельщиках, сотнями рыскающих по Москве и режущих русских, якобы там и там видели кровь, а в некоем метро труп, задернутый сине-белым шарфом…. Другие источники рисуют картину спокойствия и ментовского столпотворения.
Словно белая ворона по собаке пробежался паленый скаут в «бомжовском» шарфе, дяденька под два метра, с заметно не русским лицом. Кто и куда?
Где-то за час до конечной в не отапливаемом вагоне появился контролер — грузный, русский мужик лет за пятьдесят, с трехдневной щетиной, на пальцах стертые партаки. Естественно, мы без билетов. Диалог.
— Мы на футбол.
— Какой футбол? Сезон закончился!
— У нас матч у ТЦ Европейский, очень серьезное дерби.
— А! Понятно, а что так поздно? Там, небось, уже зверье собралось, ваши основные проехали еще утром, с шести утра фанатье едет.
— Да ничего, мы к самому интересному успеем, когда шаурму начнут бесплатно раздавать!
Естественно, поездка продолжается на общественных началах, но вот следующая контролерская облава оказалась не столь проникнутой гражданским самосознанием. Холёный мужик под сорок и неплохо сохранившаяся блондинка за тридцатник с плотоядным лицом конкретно обобрали вагон. Корысть так и перла из сучки.
— Платим за билеты!
— Мы на футбол!
— Мне все равно, платим или сейчас милицию позову!
— Да они не придут, им страшно сегодня.
— Так, давайте платите штраф.
— Мы на мероприятие у Европейского…
— Да мне какое дело!
— Девушка, вы такая красивая, неужели у вас нет гражданского самосознания? Мы направляемся регулировать межнациональные проблемы, теоретически вы видите нас в последний раз!
В итоге переговоров, скорее шутки ради, один из фанатов дал крохоборке сотню рублей: тупая и жадная предательница удалилась….
На подгоне к Москве замелькали креативные граффити, половина — свежак, в память о Егоре Свиридове, и с призывами бороться за свободу, против расово чуждых. Повеселил испорченный вандалами рисунок «славянского союза»: дикий бон зигует, подпись — Демушкин ТМ, и на туловище коряво — «сука».
***
Конечная — вылазим на взводе, сразу чувствуется запашок жареного города на положение расовых волнений: у метро бродят или стоят, как ожиревшие истуканы, мусора, в большом количестве. Скоплений хачей не заметно. Перепрыгиваем через турникеты, приболтав охранника актуальностью нашего быстрого и бесплатного передвижения к Киевскому вокзалу. Проезжаем станции и переходы ***, и на кольцевой «Киевская» выходим из московского подземелья. В лицо несет типичным московским запахом «без воздуха», толпы движутся в разные стороны в бешеном, столичном ритме, а серые…. После Манежной площади с символическим присутствием карателей, переход — ну очень режет по глазам: сотни ментов, омоновцев, и десятки спецмашин между Киевским вокзалом и ТЦ Европейский. Кажется, что мы угодили на военную базу, или полигон МВД.
Ладно, пытаемся сориентироваться, понять, что и где, и куда нам вписываться. Сначала делаем круг вокруг здания вокзала, еле продираясь между обывателями, «космонавтами», редкими хачами, и более редкими типами «на теме». Через минуту движения навстречу шпилит его величество чернявый Георгий Боровиков — черная кепи, немецкая пятнистая парка нараспашку, черные штаны и берцы, — предводитель команчей по линии «Общество Память». Законченный неврастенический псих и долбаеб. Таких людей нельзя пускать в политику, особенно в националистическую. Лечить бесполезно. Лады — в печь.
