«Виновны, но заслуживают снисхождения». Двух убийц пятерых тувинцев в Тофаларии охотники не оправдывают. Но понимают и не осуждают.
Женька Парфёнов по прозвищу Спиногрыз освободился 17 декабря прошлого года. Вскоре вернулся на родину, в охотничью Тофаларию, в Алыгджер. Женился. Живёт тихо и незаметно, своим домом, ходит на охоту, воспитывает маленького сына. В посёлке отношение к нему скорее снисходительное: на все вопросы <«Иркутского репортёра» о человеке, участвовавшем в массовом расстреле жителей соседней Республики Тыва десять лет назад, с усмешкой отвечали: «Да что про него сказать, Спиногрыз и есть Спиногрыз». Создавалось впечатление, что никто просто не хочет вспоминать те далёкие события. Но они вызвали такие значимые изменения в повседневной жизни тофаларских охотников, что, попав в Алыгджер, «Иркутский репортёр» просто не мог упустить возможности поговорить с непосредственным участником этих событий, буквально на днях вернувшимся из мест заключения. Незваные гости из «Тувинии»
Тофалария и Республика Тыва разделены пограничным перевалом Мусс-Даг-Дабан. События лета 2002 года на этом перевале до сих пор определяют бытовые отношения двух национальных территорий
Если пересказывать факты последовательно и безэмоционально, то история простая и страшная. 17 июля 2002 года пятеро тувинцев украли у двух молодых парней, тофаларских охотников Евгения Анциферова и Евгения Парфёнова, их коней – прямо от охотничьей избушки. На следующий день тофы настигли тувинцев на пограничном перевале Мусс-Даг-Дабан, отделяющем Республику Тыва от территории Иркутской области. Одного застрелили в ходе возникшей перестрелки, четверых хладнокровно расстреляли на берегу ручья – по очереди, связанных, безоружных, целясь каждому в голову. И кажется, что ни объяснить, ни оправдать такую немотивированную жестокость невозможно ничем. Достаточно упомянуть, что в Тофаларии, где в каждом доме находится по нескольку стволов огнестрельного оружия, именно по этой причине даже бытовая агрессия – редчайший случай.
Но для понимания полной картины необходимо немного рассказать, какие «добрососедские отношения» к тому времени связывали «братские тофаларский и тувинский народы» на бытовом уровне. В Алыгджере Республику Тыва называют «Тувиния». В этом слове ясно слышится пренебрежительный оттенок. К концу прошлого века отдельные представители Тывы в совершенстве освоили одно нехитрое ремесло: перевалив через хребет, занимались мелким воровством и конокрадством в соседней Тофаларии. Ближайшее к границе селение – Кижи-хем. Несколько дней пути на конях к перевалу, ещё несколько – до Алыгджера.
Но расстояние никогда не смущало незваных гостей. В Тофаларии до сих пор рассказывают, как тувинцы в пьяной драке зарезали человека, угнали несколько коней и двумя группами ушли домой. Никого не поймали. Но главная проблема была с конокрадством – для него не было никаких границ. Тувинцы шли стеной, как лесной пожар: забирали коней из населённых пунктов, с пастбищ, в степи. По дороге ими же питались, загоняли до смерти – про это здесь говорят «гоняют – коней не жалеют», продавали по дороге, угоняли в Бурятию, сдавали перекупщикам, на мясокомбинат.
Бороться с этим было невозможно: тайга большая, конокрады ни к чему не привязаны, а граница – рядом. Поэтому «гостей из Тувинии» в Алыгджере, мягко говоря, недолюбливали. На таком эмоциональном фоне и произошли следующие события.
Избушка в устье Нижней Хонды
Евгений Парфёнов. Невысокий тщедушный молодой человек с тихим голосом. О произошедшем вспоминает неохотно и немногословно. В конце лета 2002 года он должен был уйти в армию – уже пришла повестка. В армию он не просто хотел пойти – он об этом мечтал. Когда ему на первой призывной комиссии поставили диагноз «лёгкая степень умственной отсталости», он поехал в Иркутск и добился, чтобы его сняли. И перед самым призывом он со своим двоюродным дядей, Евгением Анциферовым, решил последний раз сходить в тайгу – подготовить охотничью избушку на Нижней Хонде к зиме, нарубить дров, прибраться, починить просевшую крышу. С собой у них было четыре коня, которых одолжил отец Анциферова.
– Дальше по течению стояла ещё одна избушка, верхняя. В трёх часах пути. С утра 16 июля мы поехали туда на двух конях, двое остались пастись, – вспоминает Женя. – Мы убрались и ранним вечером стали неторопливо возвращаться. По дороге останавливались рыбачить на перекатах: в ямах было много рыбы.
В нижнюю избушку возвращались по одному – старший пошёл вдоль реки, а Женя выбрал быструю дорогу по вершине хребта.
– Там перед избушкой у нас даже в июне лёд лежит. Я увидел следы и удивился: не мог дядя быстрее меня дойти до дома. А ещё, когда шёл к избушке, увидел в ложбине следы вязки лошадей и остатки погасшего костра.
