Андрей «Бледный» – о революции и Библии, русском рэпе и русском роке, любви и гомосексуализме, внутренней свободе и современном искусстве, Болотной площади и Алексее Навальном.
О том, что группа «25/17» не вполне рядовой представитель отечественной рэп-сцены, я понял, когда год назад один приятель из Твери, узнав, что я омич, произнес: «У вас там круто – у вас там «25/17». Дуэт, имеющий в своем названии библейскую цитату (раньше они называли себя «Иезекииль 25:17»), несмотря на то, что уже долгое время обитает в столице, у многих продолжает ассоциироваться с Омском.

Круг их поклонников, как вы уже, наверное, догадались, давно вышел за пределы нашего города – «25/17» собирают сотни и тысячи людей на своих концертах во многих городах. Кто туда приходит? Что представляют из себя их слушатели? Ответить на эти вопросы однозначно едва или удастся. Одни называют их аудиторию русской молодежь, другие – ультраправыми, или нациками, третьи – просто гопниками.
Однозначным, впрочем, нельзя назвать и их творчество, в котором переплетаются политика и проповеди, отсылки к телесериалам и к Библии, сотрудничество с Захаром Прилепиным и Константином Кинчевым. А совсем недавно группа оказалась втянута в небольшой скандал, связанный с митингом-концертом в поддержку Алексея Навального. Несмотря на отказ коллектива выступать на каких бы то ни было политических ивентах, некий человек настойчиво предлагал им выступить и готов был заплатить немалые деньги.
Как бы то ни было, за все прошедшие годы к «25/17» было приклеено немало ярлыков. Журнал «7» попытался разобраться в них, побеседовав с одним из участников дуэта – Андреем Позднуховым.
Признаюсь, никогда не был фанатом «25/17» – репутация правой рэп-команды настораживала. Но затем как-то случайно услышал твой проект «Лед 9», увидел в связи с ним имя Захара Прилепина и понял, что с тобой не все так просто. Как ты умудряешься увязывать революционный заряд, которым полон и «Лед 9», и ваши последние «Лукавые дни», и консервативные взгляды?
Я бы назвал себя скорее традиционалистом, хотя да, я консерватор. Нет, идеи революции нам не близки.
То есть это метафора?
Песня «Революция» – про революцию в сумасшедшем доме от лица двух людей, буйного и параноика, которые решаются устроить революцию. Вот такое наше отношение к происходящему.
Долгое время «25/17» были малоизвестными, но все же пришли к популярности. Когда произошел этот переход?
Это случилось  в 2009году, когда вышел наш по-настоящему первый альбом, хотя релизы выходили у нас с 2004-го. Ну и мы стали серьезнее относиться к тому, что делаем, и сократили название группы с «Иезекииль 25:17» до просто «25/17».
Важно было понять, что мы делаем и зачем. И мне тогда нужно было решить – либо дальше заниматься дизайном, что я на тот момент делал, либо музыкой. Я окончил худграф нашего омского педагогического универа, по образованию – преподаватель изобразительных искусств. И когда я переехал в Москву, чего изначально не планировал, то работал дизайнером.
Почему переехал?
Основатель группы «Ртуть», в которой я на тот момент был, Александр Пантюхин позвал в Москву, чтобы продолжить там заниматься музыкой, а потом спросил, что меня в Омске держит.
То есть музыкой ты начал заниматься еще в Омске. Как оценишь перспективы нынешних омских музыкантов?
Тогда было сложно без Москвы, без того, чтобы физически не находиться здесь. Сейчас с интернетом можно присутствовать везде. Поэтому не могу сказать, что молодым талантливым ребятами кровь из носа нужно перебираться в Москву.
Ты можешь выделить тот поворот, когда группа «повзрослела»?
Когда стали задавать себе вопросы: чего хотим достичь, зачем нам это? До этого все было на уровне баловства, хобби. Процесс был важнее, чем результат.
Почему хип-хоп, а не рок, к примеру?
Банально – я просто не умею петь. В школе слушал русский и зарубежный рок. Рэп тогда еще был в диковинку. Рэп дает возможность высказаться, дает широкий диапазон тем. Плюс было ощущение, что русский рок выговорился. Хотя есть и исключения вроде Кинчева или Ревякина, которые, на мой взгляд, с каждым годом выдают альбомы все лучше и лучше.

Одна из главных претензий к тебе лично и к вашей группе, которую доводилось слышать – «сегодня они говорят одно, завтра – другое». Были актуальны темы мигрантов, кавказцев – у вас это появилось. Потом мода на это спала, стала актуальнее политика – теперь вы это проговариваете. Вы просто держите нос по ветру?
Слышать в мой адрес слова о том, что я непостоянный – довольно удивительно. Я всегда говорю примерно об одном – Иисус Христос, мама, папа, березка и так далее. У меня в приоритете интересы моего народа. Было бы странно, если бы приоритетными для меня были интересы, например, узбекского народа.
Иногда мы действительно, говоря московским языком, задаем тренды. Нам даже ставят, не знаю, правда, в заслугу или в вину, создание целого поджанра в русском рэпе – белого или правого рэпа, то есть такого почвеннического, русского. Хотя дальше он развивался уже без нас.
Знаешь, в чем главная особенность рэпа? Он позволяет быстро реагировать на происходящее. Вот ты в Омске живешь, и тебя пугает: правый – не правый. А поживи с месяцок здесь, где-нибудь в Южном Бутово, погуляй вечерком по улицам – у тебя будет что рассказать своим левым друзьям.
Приверженцы левых идей обвиняют меня в правых идеях. Но я не вижу в них ничего плохого, если мы отбрасываем все эти «зиги», Гитлера, а просто рассматриваем как консервативную повестку.
Мне все время приходится это разъяснять. Вот мы с тобой сейчас договоримся о системе координат и поймем друг друга. Но человеку, который будет читать наше интервью, нужно будет давать расшифровку – говорить «правый» и сноску рядом ставить.
Я был в Белоруссии, общался с местными футбольными хулиганами. Спрашивал: «А что у вас? Я не вижу на улицах пьяных лиц, мигрантов. За наркоту у вас дают сразу и много». В общем, такая картинка моего советского детства, каким я его запомнил, когда в школе учился. «С чем вы боретесь?» – спрашиваю.
Это все – как будто сплошная игра: одни решили – давайте мы будем NS/WP, а другие – мы будем антифой. Похоже на то, что молодежи нужно просто выплескивать куда-то тестостерон.
Но я отвлекся. Так вот, иногда мы задаем моду, иногда просто реагируем на то, что происходит.
На последнем релизе «Лукавые дни» вы высмеиваете всех и вся – от хипстеров до зигометов. Но какого-то конкретного ответа, как стоит действовать, я за всем этим не почувствовал.
Ты не первый. Люди ждут рецептов, каких-то простых действий. Ждут, что мы скажем, что, условно, хипстеры плохие, зигометы плохие, а вот эти – хорошие. Но мы очень давно говорим примерно об одном.
Мы какой прием использовали? Если будешь говорить о хорошем, добром, светлом, ты не привлечешь внимания. Мы же хотим быть услышанными. Так вот, мы сперва привлекаем внимание, а затем говорим то, что хотим донести. Но многие не идут дальше раздражителя – высаживаются на эмоции. Мы же говорим, что только любовь может спасти нас. Любовь и вера.