— Как тогда победить эту систему? Можно ли вообще победить? Надо ли ее побеждать?

— Нужны реально массовые доказательства в Европе, в Америке. Надо здесь об этом говорить, а не в России. В России всем на это наплевать. Нужно в Европе собирать конференции, чтобы с участниками пыток говорили напрямую здесь. Чтобы в Европе поняли, что в России до сих пор система концлагерей. Просто советские концлагеря переименовали в колонии. А больше ничего не поменялось. Мир должен узнать о том, что в современной России те же самые концлагеря и те же самые методы [обращения с заключенными], что во времена Сталина.

— До тех пор, пока проблема глобально не решена, почему бы Зотовой не помогать заключенным?

— Можно помогать точечно, и это получается у той же Зотовой. Но вообще, эту систему не поменять, ее надо сносить. К Зотовой у меня претензий нет. Она большой молодец. Только она молоденькая девушка, и она не понимает, что вокруг нее могут быть люди, которые все контролируют и сливают информацию во все инстанции: во ФСИН, в МВД, в ФСБ, в прокуратуру.

— То есть правозащитные организации, которые помогают заключенным, тоже сотрудничают со спецслужбами. Такой вывод?

— Да. Что такое «Русь сидящая»? Опять же — вспомним исчезающие комментарии, в которых люди пишут: «А почему, когда мы обращаемся, с нас начинают требовать, вымогать деньги?». Или некоторые посты Романовой [Ольга Романова — руководитель фонда «Русь сидящая»]. Например, когда они приезжали в Сегежу, она писала: «Заместитель Коссиева Сан Саныч встретил нас…». Сейчас этот пост удален. Но это панибратское отношение с фсиновцами говорит о том, что они на легкой ноге с ними, что они обо всем договариваются. Это такая нечестная организация, которая работает с властями и избранным помогает. Это касается и Владимира Осечкина. Я могу найти видео, где он выступает за Антимайдан. Как может человек, поддерживающий Антимайдан, бороться с пытками в России? Значит, это фейковая организация. Мне Осечкин писал, пытался вынюхать у меня, какие фамилии я знаю. Очень так по-ментовски со мной разговаривал, и я его послал, никакой информации не дал. Короче, любая контора [имеются в виду правозащитные организации] в России, хоть против, хоть за, так или иначе курируется мусорами — прокурорскими, эфэсбэшными, цэпээшными и так далее.

— Из нашего общения я также понял, что ты обвиняешь русских националистов, к которым сам когда-то имел непосредственное отношение, в сотрудничестве со спецслужбами. Так?

— Есть очень много информации, которую практически невозможно проверить. Но она есть, и она правдивая. Она приходит в интернет из «черных» колоний и СИЗО, где у зеков есть доступ в интернет. Часто всплывают комментарии от зеков в соцсетях, но они быстро стираются. Кто следит за темой, тот знает. Например, я когда был в зоне, мне — русскому националисту — чеченцы сказали, что Тесак [известный скинхед и неонацист, настоящее имя — Максим Марцинкевич] сотрудничает с мусорами и работал у них в пресс-хате. Я сначала чеченцам не поверил. Но потом, когда я освободился, я во многих правых группах видел комментарии (вот эти самые исчезающие комментарии), что Тесака решили «опустить» и ему лучше не заезжать больше на зону. Потому что он мусорской. Да сейчас вообще все «правое» движение России — это мусорская тема. Посмотри профайлы этих русских отморозков в соцсетях. Они там открыто делают посты националистического содержания. Кто бы им это позволил? Я, когда вышел из колонии, вообще боялся в соцсетях об этом писать. А они такие герои. С чего бы? Да с того, что сотрудничают. Пусть не все, но большинство. Тот же Андрей Линок. В 2011 году он получил 9 лет колонии. А сейчас собирает деньги на «Узников Совести». Типа герой. А не может быть героем человек, который освободился по УДО.

— Отчего такая уверенность? И почему «правые» соглашаются сотрудничать?

— А идет это все с того, что многие «правые» попадают на зону, идут на «красный ход», то есть начинают сотрудничать с мусорами, становятся «активистами» [заключенный, открыто сотрудничающий с администрацией исправительного учреждения]. По их понятиям это нормально, они оправдываются тем, что идут избивать всяких насильников, грабителей и так далее. Для меня, конечно, это жуткая история, я всегда был и буду только за «черный ход» [следование воровским законам на зоне]. Поэтому я и говорю, что правое движение в России — омерзительное, скотское, свинское. Там есть нормальные парни, но о них почти никому не известно. Они идут по «черному ходу», и им мало кто помогает. Когда я вышел, ко мне подкатили цэпээшники [сотрудники Центра по противодействию экстремизму МВД России]. У меня-то уже стояла подпись для ФСБ. Так вот два раза я даже у них денег взял в долг. А потом я их больше не видел, потому что ФСБ им запретили ко мне подходить. Там все под контролем.

— Давай подытожим. Какая, все же, главная мысль твоего выступления?

— Все, кто жил и живет нормальной, обычной жизнью, не могут полностью понять то, о чем говорю. Не могут поверить в это. Вы же не можете пропустить через себя все это. И судите об этом по-своему, вроде как по-порядочному. Но на самом деле все не так. Надо давно понять людям, что все не так, как вы себе представляете. Почему люди уезжают? Почему уехал Штепа [Вадим Штепа уехал из России после обвинений в демонстрации символики экстремистских организаций]? Потому что ему сутки дали за фотографию со свастикой? Нет ведь, он просто понял, что ему ласты завернут. Почему уехал Ефимов [Максим Ефимов — карельский правозащитник, блогер, эмигрировавший в Эстонию после возбуждения дела о возбуждении ненависти по признаку религии, ч. 1 ст. 282 УК РФ]? Потому что понял, что ему хана будет. Эти люди — не важно, хорошие они или плохие — решили не сдаваться, поэтому они уехали. Потому что оставаться и не сдаваться — невозможно. Либо тебе нужно иметь такую силу духа, как у некоторых воров, которые сидят в ШИЗО годами и не ломаются. А на воле к тебе придут и скажут: либо ты делаешь так, как нам надо, либо мы сделаем так, как тебе не надо. Это касается каждого, все жители России должны это понять.

Глеб Яровой, «7×7»