«Целые группы солдат, которых «деды» нарекают «опущенными» и обрекают (по-видимому, обращают) их в женщин, еженочно насилуют (…), подвергают самым что ни на есть нечеловеческим обращениям. В упомянутых войсковых частях [Среднеазиатского военного округа] традиционно ведется оскотинивание молодых граждан под руководством офицеров», — это выдержка из обращения учредительного собрания независимого комитета социальной защиты и матерей Советской армии к Верховному Совету и Министерству обороны СССР от 15 октября 1989 года. Согласно этому документу, в течение первого полугодия службы всех новобранцев систематически избивали, отбивали им почки и печень, ломали руки и ноги, «через книгу били по голове, чтобы разрушить психику или сделать их ненормальными».

Выдержка из письма рядового Владимира Левченко, который был призван в декабре 1988 года:

«Я прохожу срочную службу в в/ч 05299 города Баку. Ежедневно от меня требуют деньги «деды» Басжанов, Карпинский, Кириллов. Несколько раз я приносил им деньги, заработанные в самовольных отлучках. Когда я объясняю, что больше мне негде взять денег, меня бьют, они требуют, чтобы я совершил преступление. Если я доложу командиру части, он меня убьет. Родителей у меня нет. Я хотел себя убить, но мне всего 19 лет, хочется жить. Лучше переведите меня в тюрьму, иначе в моей жизни будет поставлена точка».

Кто-то ломался, кто-то терпел, сжав зубы, а кто-то просто не выдерживал и мстил своим обидчикам. В 1987 году получил огласку инцидент с участием рядового внутренних войск литовца Артураса Сакалаускаса, который расстрелял «дедов», следовавших с ним в спецвагоне багажного поезда для перевозки осужденных. Те регулярно издевались над Сакалаускасом, а перед случившимся попытались его изнасиловать.

В 90-е годы, когда не только большая страна, но и все ценности, на которых кое-как держалось советское общество, рухнули, стало только хуже. Командный состав активно привлекал рядовых к выполнению обязанностей, не связанных с военной службой. Фактически это было рабство: бесправный личный состав направляли по договоренности с коммерческими структурами или властями региона трудиться на предприятиях или в сельском хозяйстве. Денег они, конечно, не получали. Например, как свидетельствовали в волгоградской общественной организации «Материнское право», имел место случай, когда три солдата больше года жили и работали в частном магазине «Молоко» и «даже не помнили номера войсковой части, в которой служили».

Так или иначе, система издевательств «дедов» над «духами» воспроизводилась и в 2000-х годах. Пожалуй, одним из самых известных случаев стало дело Андрея Сычева из Челябинского танкового училища, который в 2006 году остался без ног и половых органов в результате издевательств: несколько часов его заставляли стоять в полуприседе и били по ногам. Это привело к гангрене и ампутации.

Было возбуждено уголовное дело, последовали отставки в генеральной военной прокуратуре. Вскоре срок службы был сокращен с двух до одного года.

Солдат на прокачку

Россияне, которые прошли армию уже после отмены двухлетнего призыва, говорят, что как таковой дедовщины теперь нет, но сохранились некоторые ее методы. По словам Кирилла, служившего в подмосковных Бронницах в 2013-2014 годах, сейчас неуставные отношения и способы давления на новичков «эволюционировали».

«Есть такая фишка — прокачивать», — говорит он. Прокачивать — это, к примеру, когда старшие заставляют отжиматься, причем не просто так, а по команде. Команда «делай раз» — вы опускаетесь на руках вниз, «делай два» — поднимаетесь. Есть еще команда «делай полтора» — это в полупозиции застыть на согнутых руках.

Самые жесткие варианты, по его словам, это сушилки: комнаты, где всегда работают батареи, чтобы солдаты могли высушить обувь. Там бывает плюс 30 градусов, иногда и плюс 40. «Там, как вы понимаете, особое удовольствие заниматься спортом. И самая крайняя форма всего этого — прокачка в костюме химзащиты», — продолжает Кирилл. Такой «жести» у него в части не было, но о ней рассказывали сослуживцы, которых перевели из ярославской части.

По его словам, к новобранцам чаще «докапывались по рабочим моментам». «Нас старослужащие особенно по форме доставали, определенное количество стежков — 24 сверху, 12 снизу», — вспоминает он. Если меньше или больше, солдату вырывают подшивку, надо начинать все сначала. «Так до тебя могли докапываться постоянно. Особенно в ночи, если ты дневальный, приходилось туалет мыть. Плюс обычная работа. Тебя могли просто задрочить», — говорит Кирилл.

Отказаться от всего этого невозможно, ведь формально за пределы уставных отношений эти требования не выходят. К примеру, мыть сортир — это поддержание чистоты и распорядка в расположении. «Если почитать устав, там есть много потрясающих статей, самая главная из которых, на мой взгляд, что солдат обязан с честью и достоинством переносить трудности армейской службы. Как вы понимаете, под этот пункт можно подвести буквально все», — усмехается Кирилл.

«В учебке — да, физухой в основном наказывали», — соглашается с ним Алексей, служивший на космодроме Плесецк в Архангельской области. После учебки, в части «с одной стороны — проще, с другой — жестче». «Сразу сказали: если тупить не будешь — ***** получать не будешь, если станешь тупить — то будешь», — рассказывает он.

Получить можно было за что угодно. «Например, сидят старослужащие в расположении, в казарме, кофе пьют, жрут, а молодой на стреме стоит, — рассказывает собеседник «Ленты.ру». — Не успел предупредить старших о том, что офицер с проверкой идет, — придется «объясниться»».

Впрочем, и Алексей признается, что самым страшным были не ***** (звездюли), а если отправляли «на очко», то есть мыть сортир. «Понятия там присутствуют, это гораздо страшнее, чем получить по роже, — говорит он. — Если ты ершиком эти очки пошоркал, то все — ты «зашкварен», уже не клевый пацан и клевым никогда не будешь. Так и будешь служить «шкварным». Вот такая тюремная история».

Другая ветвь, в которую эволюционировала дедовщина, — рэкет. По словам Станислава, который служил в 423-м Ямпольском полку 4-й танковой гвардейской Кантемировской дивизии в Наро-Фоминске в 2016-2017 годах, случается, что старослужащие и контрактники пытаются сразу после прибытия молодняка в часть «отжать бабла»: «Потому что знают, что приезжают солдаты, которым мамка накидала на поесть, — говорит он. — Ночь, включается свет, заходит сержант-контрактник, всех поднимает, строит, говорит, что случилась беда, происшествие, попал майор пьяный в ДТП, надо помочь деньгами. Кто потупее — начинает собирать».

Михаила, служившего во внутренних войсках МВД в Курске, пытались «выставить» на мобильник. Когда он был один в казарме, зашел сослуживец, порылся в своих вещах и заявил, что у него пропал телефон, а так как Миша был здесь один — он, стало быть, и украл. Деньги требовали долго. «Я, конечно, ****** (охренел) от происходящего, какое-то время был напуган и растерян, потому что был в шоке от такого наглого очевидного развода, но потом пришел в себя и послал их. А что они могли мне сделать? Ничего. Увы и ах», — рассказывает он.

При этом «физические меры воздействия» могли применяться, но не в целях наживы. «Это никогда просто так не бывает, безосновательно, — уверен Станислав. — В шутку могут лещей надавать, но чтобы побили — это что-то серьезное сделать надо. Это должно быть чем-то мотивировано».

«Была такая форма дедовщины, такое психологическое присвоение прав «деда», как «пробивание лося», — вспоминает Михаил. — Как в школе».