Один из фигурантов «дела двенадцати» о своих впечатлениях от методов работы Центра по борьбе с экстремизмом.
18 сентября 2012 г. Выборгский районный суд Санкт-Петербурга рассмотрел ходатайство о прекращении преследования в отношении трех активистов «Другой России» — Вадима Мамедова, Алексея Зенцова и Владислава Ивахника, обвиняемых по так называемому «делу двенадцати». Андрей Милюк рассказывает о предшествовавших данному процессу событиях.
Доводилось ли вам быть объектом полицейской провокации? Видимо, нет; да и фраза-то ассоциируется разве что с предреволюционными 1900-ми годами царской России. Похоже, что пора ввести этот термин заново в политическую жизнь страны.
Уже несколько месяцев длится судебный процесс над 12 активистами партии «Другая Россия» в Санкт-Петербурге. Обвинение пытается доказать, что оппозиционеры виновны в организации деятельности городской ячейки запрещенной Национал-большевистской партии.
Имея честь быть одним из дюжины подсудимых, внимательно ознакомившись со всеми 15 томами уголовного дела и изучив 27 DVD-дисков с записями оперативной разработки, могу уверенно заявить следующее.
Дело не имеет под собой прочного фундамента и оказывается состряпанным наполовину из административных протоколов задержанных на акциях «Стратегии-31»; тогда как вторую половину составляют результаты полицейской провокации, организованной работниками окружного центра «Э». Вот об этой провокации мы и поговорим более подробно.
Первые неудачи Центра «Э». 21февраля 2009 года окружной Центр «Э» заводит дело оперативного учета. В рамках дела проверяется причастность к запрещенной НБП оппозиционных активистов — сторонников Эдуарда Лимонова. В результате оперативникам становится известен адрес «штаб-квартиры НБП», где «каждое воскресенье с 20:00 до 21:00 проводится совещание наиболее активных членов партии».
Оперативники ведут разработку далее, но дело не двигается с мертвой точки. В течение нескольких месяцев «эшники» наблюдают за сторонниками Лимонова, но не могут найти в их деятельности ничего противозаконного.
Нет никаких признаков запрещенной НБП, другороссы ведут легальную политическую деятельность. Митинги, пикеты, марши, участие в муниципальных выборах. Центру «Э», видимо, требуется найти основания для зачистки политического пространства от неугодных.
В марте 2009 года «эшники» внедряют к сторонникам Лимонова своего человека — стукача. В материалах дела он будет фигурировать под именем засекреченного свидетеля «Сазонова». Но и тут полный провал. «Сазонову» нечего сказать своим хозяевам — экстремистских преступлений никто не совершает, кругом только легальная политика.
«Приискание» помещения. После нескольких месяцев неудач «эшникам», похоже, надоедает ждать, и они решают «помочь» оппозиционерам. Как же иначе: объект наблюдения не совершает преступлений, а отчетность «горит». Начальство требует выполнения графика, а сотрудники — премий за успешную работу.
Видимо, из таких соображений рождается датированный 17 июня 2009 года документ «Постановление о проведении оперативного эксперимента». В нем капитан милиции, опер Центра «Э» Дмитрий Грязнов предлагает своему начальству следующую схему.
Выжить сторонников Лимонова из «штаб-квартиры НБП», а затем «приискать» (орф. СК РФ) им специально оборудованное новое помещение для собраний. В нем Грязнов намеревается получить «искусственно созданную концентрацию участников НБП».
Оцените красоту слога экспериментатора, смешивающего реактивы в пробирке, чтобы синтезировать необходимую для успешного продвижения карьеры концентрацию экстремизма на квадратный метр площади квартиры:
«На основании изложенного, с целью искусственного создания негласно контролируемой ситуации, условия которой способствуют проявлению преступных намерений оказавшихся под наблюдением лиц, пресечению их преступных действий и задержанию с поличным… постановил с целью выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия тяжкого и особо тяжкого преступления, а также виновных в этом лиц организовать и провести оперативно-розыскное мероприятие «оперативный эксперимент».
Мне кажется, это описание должно стать каноническим. Мудрые профессора истории и политологии должны зачитывать своим студентам этот отрывок, чтобы объяснить на живом примере, что такое «полицейская провокация».
Редко приходится читать что-то более честное и прямое, чем этот официальный документ.
Организовать преступление.
Зафиксировать процесс совершения преступления.
Раскрыть это преступление.
…
Profit!