Мое дело — это позорище. Националист Константин Крылов — о 282 статье УК, погромах и российских скинхедах.
Русского националиста Константина Крылова судят по 282 статье. Предполагается, что его фраза «Пора кончать с этой странной экономической системой» разжигает ненависть к жителям Кавказа. Сам Крылов предлагает ввести на Кавказе «военно-гражданское управление» — вместо того, чтобы «кормить» его деньгами. В интервью «Ленте.ру» Крылов назвал свое уголовное дело «позорищем». Он рассказал, что русские — европейский народ, который, к сожалению, не любит устраивать погромы, из-за чего власть и считает русских слабыми.
С главным идеологом умеренного национализма Константином Крыловым мы встречаемся в его любимом пабе «16 тонн». Перед началом разговора русский националист заказал себе порцию улиток, луковые кольца, пинту темного пива и стопочку кизлярки, которая, по его мнению, куда вкуснее дагестанского коньяка. Крылов выпивает полрюмки кизлярки и вспоминает, как раньше заучивал марксистов Плеханова, Игнатова, Засулич, Дейча и Аксельрода по акрониму. «В РСДРП всегда было что-то обсценное», — резюмирует Крылов.
«Лента.ру«: 3 октября наконец состоялось заседание по вашему делу. До этого его уже не один раз переносили.
Константин Крылов: Его переносили по разным поводам уже шесть раз. Легко понять, почему не торопятся: какое-то решение по мне у них уже есть, но им нужно дотянуть до съезда Национально-демократической партии, чтобы я как судимый не мог бы быть избран [в ее руководство] (съезд Национально-демократической партии состоится 6 октября 2012 года — прим. «Ленты.ру»).
С другой стороны, нам торопиться тоже решительно некуда — тем больше шансов, что власть наша немножко придет в себя и перестанет зверствовать совсем уж ужасно. Сейчас Путин решил поиграть в Сталина образца 37 года с поправкой на нынешнее время. То есть убивать не может, а сажать по бредовым обвинениям может. Например, Даниила Константинова, которого обвиняют в убийстве и держат в тюрьме, хотя у него очень надежное алиби.
Константинов — не самый популярный лидер. Зачем его преследовать?
Тут дело не в том, популярен он или нет. Достаточно, что он известен; то есть это предупреждение всем остальным. Точно так же, как взяли [по делу о беспорядках] 6 мая и националистов, и левых — буквально пальцем тыкали. У нас взяли [националиста] Ярослава Белоусова. Тут, блин, действительно не находишь слов, потому что взяли молодого тощего студента, который ни на какое насилие физически не способен. Извиняюсь, просто тельце такое.
Но и в «Болотном деле» — только рядовые мало кому известные активисты. Ваше дело выбивается из этого ряда.
А я в особом производстве, меня арестовали еще 4 ноября прошлого года на «Русском марше». Наверное, не любят меня как оратора, ведь эстетические вкусы наших властей весьма причудливы. Мое дело — это позорище. Наше, извиняюсь за выражение, правосудие, пытается вести себя как волк из известной басни. В конечном итоге срывается, начинает орать, но пока еще пытается сохранить какое-то подобие законности. По всему этому безумному антиэкстремистскому законодательству любого человека, который чем-то недоволен, можно сажать.
В западном законодательстве есть пункт, что судить можно только за призывы к чему-то, а за констатирующие высказывания судить нельзя. Если человек скажет, что негры интеллектуально неполноценны или евреи хитры и держат в руках финансовую систему, то его могут с телевизора выгнать или с работы уволить. А если он скажет: «Я призываю вас убивать негров или евреев», — то это призыв, и за это можно судить.
Проблема в том, что в моей речи никаких призывов не содержалось. Я спрашивал, хороша ли та экономическая модель, когда на Кавказ идут деньги, а с Кавказа идут кавказцы и ничего другого там не производится. Более того, в конце своей речи я сказал, что кавказцам хорошо бы приехать на Кавказ и строить там свои республики. Вот ей-богу, до сих пор не могу понять, что в этой мысли такого еретического. Это какое-то оскорбление кавказского менталитета, что ли?
В вашей речи был призыв кончать со «странной моделью перепроизводства кавказцев».
Действительно странно, когда Россия по большому счету оплачивает производство людей, которые потом едут заселять Россию. У меня на Кавказе довольно много знакомых, которые пишут мне, что лозунг «Пора кончать с этой странной экономической системой» 85 процентов населения любой кавказской республики, кроме Чечни, поддерживает. В Чечне такой золотой поток, что невозможно одному кадыровскому клану все съесть. Во всех остальных большая часть этих людей оказывается в экономической ловушке. Все, что они могут сделать, — это послать молодежь в Москву. Что будет делать эта молодежь в Москве — мы знаем, и они знают. Всему тому, что осталось у них от экономики, развиваться не дают, потому что никому не нужно.
Почему Медведев и Путин говорили про «Хватит кормить Кавказ»? На первом митинге кампании вышли люди и начали говорить, что кавказцы всех достали. А я вышел и сказал: «Ребята, давайте не делать антикавказский митинг, это антикремлевский митинг». «Хватит кормить!» — обращено не к тому, кого кормят, а к тому, кто кормит. На них вина если и есть, то меньшая, чем на тех, кто все это устроил.
Эта ваша позиция воспринимается как ширма, а большинство националистов, особенно молодые, думают по-другому.
В том-то все и дело, что сейчас все больше националистов начинают думать так, как я. И именно это до такой степени взбесило нашу власть. Пока люди видят своих врагов непосредственно в кавказцах и азиатах, нашу власть это устраивает. Надо же понимать, что систему создали не кавказцы, а государство.
Но на Манежку вышли 10 тысяч человек и кричали «Е**ть Кавказ!», а на митинге «Хватит кормить Кавказ» было 300 человек максимум.
Непосредственный раздражитель действует сильнее. Как только дело касается миллиардов рублей, которые идут на Кавказ, когда люди начинают ковыряться в таких незаживающих ранах, как кавказские налоговые льготы, они нервничают. Кавказ кормят гораздо сильнее, чем мы думаем, за счет некоторых скрытых механизмов. Например, кавказцы не платят массу налогов, не доплачивают в бюджет за банальные услуги вроде электричества, в Чечне безработными являются чуть ли не все жители республики. И это власти волнует гораздо больше, и поэтому я под судом, а людей, которые кричали: «Е**ть Кавказ, е**ть!» — даже особенно не ищут.
А что делать-то? Считается, что таким количеством денег успокаивают «лесных братьев» и это помогает бороться с боевиками. Вот опыт и пример Кадырова более-менее всеми признается удачным.
На самом деле ситуация прямо обратная. Cошлюсь на известное рассуждение [экономиста Людвига фон] Мизеса о борьбе с бедностью. Он говорит, что, если за что-то платят деньги, это порождает спрос на данную услугу. Например, если существует пособие для очень нищих людей, то это не уменьшает количество очень нищих людей, а, наоборот, создает спрос на нищих. Всегда есть люди, которые готовы жить на помойке, но при этом получать гарантированные деньги.
Если деньгами заливают экстремизм, это создает спрос на экстремизм. Если не будет бородатых «лесных братьев», то и бюджет урежут. Это простое экономическое соображение железно работает. Если завтра начнут платить деньги за то, чтобы в России не было рыжих людей, то какое-то количество рыжих людей, даже если всех их расстреляют, обязательно будет краситься хной. А тем, кто красится хной, будут выплачивать деньги те, кто с ними борется.
То есть если лишить их массированных дотаций из бюджета, то все сразу станет хорошо?
Сразу не станет. Сначала они попытаются доказать, что прежний способ выплаты денег был лучше. Но если первая атака будет выдержана, они начнут договариваться. Если и вторую атаку выдержать, то у них будет всего два варианта: либо всерьез начать бороться за независимость Кавказа, либо выключить тему ваххабитов, и их больше не будет. Зная реальные настроения на Кавказе, могу сказать, что Кавказ если чего сейчас и боится, так это того, что его действительно отделят от России. Я сам, честно говоря, считаю, что кавказцы этого заслужили. Но они боятся и не хотят потому, что Россия — это чрезвычайно удобное пастбище, источник всех их денег, всех их благ.