– Н.Р. Никто пока на вас не выходил с предложениями ее принять?

– Н.П. Проект становится все более известным. Его все больше обсуждают, критикуют. Работа большая – он не повторяет ничего известного, он не шаблонен. Поэтому когда люди начинают его критиковать «с кондачка» – а вот нам кажется, так. Но это не научная категория – я так думаю или, кажется. Вы докажите. У нас национальная идея вышла в шести томах. Туда вошел не весь исследовательский материал.

– Н.Р. Ну, вот какой видится национальная идея России? Ведь как раз сейчас власть находится в ее активном поиске…

– Н.П. Концентрированно она звучит так: «Моя страна должна быть, это главное». Бытийствовать, понимаете? Но страна не может быть всегда, если она устроена неправильно. Поэтому надо понять, что должно делать общество и государство, чтобы все было правильно. Все это расписано в шести томах.

– Н.Р. Скажите, а зачем понадобилось менять толерантную формулировку «Мы многонациональный российский народ»?

– Н.П. Вы знаете, сколько русского народа в процентном соотношении среди жителей России? В испанской конституции написано: мы, испанский народ и другие народы, населяющие Испанию. Там представителей титульной нации чуть больше 60%. А Россия на самом деле мононация – 85% составляют русские. Опять же – это не есть подчеркивание какой-то особости. Надо называть вещи точно, потому что рано или поздно эта мина замедленного действия взорвется. В некотором смысле подчеркивание, конечно есть. Но это ведь становой хребет, несущая конструкция. Если не дай Бог, развалится Россия, то всем нетитульным нациям мало не покажется. Если кто-то и выживет, то только русский народ, всех остальных просто сметут. Единственное, кто может сохранить все нетитульные нации – это российский народ. Но в России все должно быть жестко, четко и правильно. Русский народ несет такую гигантскую ответственность перед историей маленьких народов. Это накладывает большую ответственность.

– Н.Р. В чем же вы видите выход для России?

– Н.П. Сейчас происходит развал привычных ценностей. Никто уже не знает, что такое добро и зло. Мало того, это считается нормальным – у каждого свое представление о добре. Главным становится потребительская психология – все это ведет к кризису цивилизации. Нужна модель нравственного государства, как единственный, но нескорый выход для человечества. Либо общество вернется к этому – стремлению строить нечто, что на языке религии называется «по образу и подобию», либо через какое-то время закончит свое существование. Ну, некуда больше капитализму расширяться.

Что касается нынешней Конституции России, то в ней, как и в жизни, мы уходим от ответов на главные вопросы – о ценностях общества. Те ценности, которые имеют отношение не к цене, а выходят за рамки меркантильного интереса. Когда нечто считается священным, важным и ценным. Мы назвали это «высшие ценности Российского государства».

Подробным образом мы выписали все, что для нас ценно. В первую очередь – сама Россия. За эту ценность отдавали жизни наши отцы и деды. Во-первых, это ценно, потому что нам передали это государство. Во-вторых, Россия ценна и для остального мира, потому что отсюда может прозвучать какая-то новая парадигма. Т.е. Россия может сказать какое-то новое слово.

– Н.Р. В вашей работе есть и другой тезис – что ельцинская конституция, т.е. нынешняя – себя не оправдывает и что ориентация на западную и американскую модель – губительна для России.

– Н.П. Давайте вспомним ее принятие – ситуация была сложная и некую стабилизирующую роль она выполнила. Мы проанализировали многие конституционные уложения – Конституции России с самой первой.

– Н.Р. Это свод законов Российской империи?

– Н.П. Да, и его в частности. И выяснилось, что действие конституции в среднем 10-15 лет. Ничего страшного. Когда принимали нынешнюю Конституцию, были планы, надежды. Теперь выясняется, что можно делать коррекции. Они возможны, уместны и они наступили. Это нормальная практика время – жизнь конституции ограниченно.

– Н.Р. Скажите, был ли все-таки на эту работу госзаказ?

– Н.П. Нет – это была наша инициатива, хотя нам приписывают каких-то авторов. В этом смысле мы правдиво и легко смотрим на вещи. Но вероятно да, нас подозревали в госзаказе. Когда мы это начинали, в общем, мы, наверное, даже осуждались бы. Мы работали над Конституцией три года и выдали ее только в этом году.

– Н.Р. Приходят ли отзывы на документ?

– Н.П. Очень много. Есть у нас площадки, где такие обсуждения проходят. Приходят и письма. Но пока не столько по Конституции, а скорее по национальной идее.