Еще в такси, отвозившем меня из аэропорта в общежитие, я услышал треки 2Pac, Dr.Dre, Snoop Dogg — чернокожий водитель слушал хип-хоп. В моей комнате телевизор показывал несколько сотен каналов, я тут же нашел BET — Black Entertainment Television. Изначально ориентированный на афроамериканцев BET стал интересен всей американской аудитории.

Смуглый от природы, оказавшись в Лос-Анджелесе, я буквально за неделю стал черным. Накупил себе свободных вещей, разговаривал без акцента и ничем не отличался от подростка-латиноамериканца. Меня никто не воспринимал как русского. Америка — вся словно радуга, там безразлично, откуда ты и какого цвета. С Филиппин, из Китая, из России, из Нью-Дели — не важно! Первое время, знакомясь, я говорил:
— Тимур.
— Такого имени нет! Может, Тим? Тимати?
И я подумал: а почему бы нет?
Однажды я отсидел очередь в призывном пункте и на общих основаниях зашел в кабинет.
— Ну, раздевайся, — говорят мне, — снимай майку!
Я снял.
— О-о-о! — выдохнула медкомиссия. — К службе в армии не годен.
Я офигел:
— Как так?
— Ты же весь закрашен. Мы таких не берем. Такие у нас считаются психически неуравновешенными.
Меня даже тестировать не стали, поставили отметку в военный билет и отпустили. В те годы существовало правило: если больше пятидесяти процентов тела призывника покрыто татуировками, он считается психом. «Хоть на что-то сгодились твои рисунки», — сказала мама. Самое смешное, что вскоре после того как я однажды рассказал об этом в интервью, закон изменили.
Я вынужден был крутиться. Зато друзья из богатых семей знали, что Тимати — другой, уличный, на него можно положиться, у него много связей, он может разрулить сложную ситуацию, конфликт, умеет драться. Меня уважали и даже немного побаивались.

Рэперы, скейтбордисты, неформалы тусовались на Манежной. Я не раз участвовал в драках с нацистами. Они не разбирались: русский ты, не русский — раз надел широкие штаны и кепку, ты рэпер, негр поганый, и за это придется расплачиваться. Набегами нас приезжали бить скинхеды с отвертками, ножами и цепями, в гриндерсах с железными носами, которые крошили наши ребра. Кто успел — убежал, кто остался — дрался. Случалось, спускаешься в метро и вдруг удар сзади, оборачиваешься — лысый! Отбивался всем, чем мог, — и скейтом, и кулаками. Речь шла о жизни и смерти. Они ведь, такие смелые, никогда не ходили в одиночку. Только группами по десять-пятнадцать человек. Я не раз попадал в больницы, мне повезло — нож не задел жизненно важные органы, а кому-то не повезло и чья-то мать не дождалась сына. Моя много натерпелась. Она уже знала: если звоню после полуночи на мобильный, значит, что-то случилось, надо будет ехать в травмпункт, где меня зашивают, перевязывают.
История, рассказанная в фильме Резо Гигинеишвили «Жара», основана на реальных событиях. Задумав его, Резо собрал нас и попросил: «Рассказывайте истории детства!» И я рассказал, как убегал от скинхедов и прятался в чужой квартире. Мне тогда действительно повезло: человек выходил из подъезда и мы с приятелем проскочили в приоткрытую дверь. Собрались ломиться в квартиры, и вдруг видим — выходит парень, наш ровесник. Мы к нему: «Пусти! За нами гонятся!»
Посидели у него дома, пообщались. Он переживал очень: «Надо вам побыстрее уходить, пока родители не вернулись, они меня убьют!» Как стемнело, мы выглянули в окно, увидели, что никого нет, и ушли дворами.
Твердо знаю: не для того наши деды проливали кровь, чтобы их правнуки надевали немецкую форму и продолжали дело Гитлера. Позор! Эти парни или историю не учили, или они тупые отморозки. Хочется верить, что сейчас этой грязи стало меньше. А в те времена ездил на общественном транспорте с оглядкой, пока не стал зарабатывать в клубе достаточно, чтобы передвигаться на такси.
Фрагмент интервью чёрного негрофила Тимати взят из Каравана историй.