Беспрецендентный случай: дагестанская диаспора в Степновском районе Ставрополья жалуется на притеснения со стороны казаков.
Степновские казаки и дагестанские животноводы спорят из-за земли: одним негде пасти скот, другим — выращивать хлеб
Наверное, это первый подобный случай на Ставрополье. Обычно недовольны местные, но чтобы кавказская диаспора стала жаловалась на казаков? Из 20 тысяч жителей в Степновском районе — около 2,5 тысяч выходцев из Дагестана. Казаков по реестру 365, то есть в 7 раз меньше. До Дагестана тут 15 км, до Ставрополя — больше 300.
Казалось бы, баланс сил не в пользу казачества, но жалуются-то не они. Корреспондент «КП» отправился в Степновский район, чтобы разобраться в ситуации.
КРЕСТОВ ПОНАСТАВИЛИ — НЕ ПРОЙТИ»
Алигаджи встречает нас на въезде в село Ольгинское. Голубоглазый крепкий мужчина средних лет с легкой сединой. Едва заметный акцент. Правильная русская речь. Его дом здесь же, на окраине села. Дагестанцы на Ставрополье обычно селятся ближе к степным просторам — чтобы было где скот пасти. Принимают нас радушно. Мы проходим к беседке, архитектура которой напоминает казачий плетень.
— Нас пытаются отсюда выжить, избивают наших детей, отбирают землю, — сразу же переходит к делу Али. — Угоняют и расстреливают скот. У нас терпение уже на исходе, все может кончиться очень печально.
— А на что же вы живете?
К дому подъезжают автомобили — заслышав о приезде корреспондента, с окрестных кошар и ферм подтягиваются пастухи. Никаких папах и бород. У некоторых животноводов легкая небритость. Жалобы однотипные – отсутствие земли и работы. Подавляющее большинство живет здесь десятилетиями. Приехали в 50-х – 60-х, когда на пустующие земли Ставрополья для развития животноводства приглашали опытных чабанов из Дагестана. У некоторых уже правнуки – третье поколение дагестанских ставропольцев.
В первые полчаса разговор о казаках не заходит: ругают власть. Но тут за мужской стол садится Сулима Магомедова.
— Казаки крестов понаставили – пройти негде! Землю поотбирали у нас, но не пашут, — рубит она с плеча. — Зачем им земля, у них ни одной головы скота нет! Им свиней пасти не нужно, а мы свиней ведь не можем разводить. Поэтому нам нужны пастбища! Детей с дискотеки выгнали. Где им отдыхать? Им что, дома сидеть? Их и дома бьют. Коров наших забрали, деньги, говорят, давай… я уже пятьдесят лет здесь! Мои дети тут родились.У меня невестка русская. Это такая же моя родина, как и их!
К столу подсаживается молодежь — крепкие ребята, лица в шрамах. Эмоциональный порыв Сулимы они не подхватывают. Ведут себя сдержанно.
— Кресты на въездах в казачьих станицах – это местный обычай да и не в них дело, а в том что бьют казаки нас: меня избили, отца моего, он в реанимацию попал, — говорит Руслан, парень лет двадцати пяти. — Мне доводилось встречаться со скинхедами – наши казаки хуже скинхедов, хоть и не бритоголовые. Вот в Ессентуках хорошие казаки – с ними и посидеть можно, поговорить интересно, а здесь – как в другом государстве. Все стены свастикой разрисованы. И “Слава России!” везде. Да я сам готов кричать “Слава России!” — в одной же стране живем и за эту страну я готов перед кем угодно вступиться! Я родился здесь, почему я должен уезжать? Хочу быть хорошим сыном своим родителям. Работать, семью содержать, старшим помогать. Но нет этого ничего. И не предвидится. Заняться нам тут нечем. Даже парка нет, горки ребенку покататься, дискотеки не для нас.
— Работы нет, — кивает головой Арсен. — Дали бы хоть гектаров по 10-15 земли, мы бы уже как-то смогли себя содержать.
— Мама пенсию получает, — Арсен смущается. — Вот и весь доход. Ну иногда удается подработать – какие-то разовые заказы, починить, разгрузить. Это и все.
— А кого из ваших избили?
— День рождения отмечали. Без алкоголя, чай пили, вот у него, — Руслан показывает на скромно сидящего юношу. — Он сирота, ему дом дали после детского дома. Так казаки налетели, избили всех, дом теперь чинить нужно, а не на что. Подали заявление, но, кажется, ничем все и закончится. Хотя казаки потом взятку предлагали, мы даже на телефон разговор записали.
Прошу аудиозапись. Сирота достает мобильник, собирается сбросить через “блютус”, но оказывается, что разговор записан в другом телефоне. Оставляю электронку, но записи так пока и нет.
— Как у нас что случается, так казаки со всех сторон едут — с Зеленой Рощи, с Варениковского, — Сулима перечисляет соседние с Ольгинским поселения. Выясняется, почему у нее забрали коров: забрели на гречишное поле и потоптали его. Хозяева посевов “арестовали” скот и потребовали заплатить по тысяче рублей за голову. За столом начинается спор: одни говорят, что это казаки у них вымогали деньги, другие – что это официальный штраф за потраву.
— Скот есть да пасти его негде, — говорит Руслан Багандов. — Ферма в полях, а казаки вокруг выкупили землю, распахали и засеяли. Под самую калитку пахота, как скот выводить?
— Даже, извините, туалет негде построить, — у Магомедсалама Амирова та же проблема. По его словам, весной он едва отстоял поле от запашки, дело почти дошло до драки.
«ПОКАЖИТЕ ЗАКОН, РАЗРЕШАЮЩИЙ ДАГЕСТАНЦЕВ БИТЬ!»
Едем сначала к Багандову. Осенние дожди размыли дорогу, но с трудом добираемся.
— Памятники таким людям нужно ставить, — сопровождающий нас Али комментирует окружающую распутицу. — В грязи живут, работают с утра до ночи, сами воду, электричество проводят. Не каждый так сможет.
Навстречу выбегают волкодавы, но нас не трогают, ластятся к хозяину. Вокруг действительно все распахано: лошади, куры, индюки пасутся вместе на небольшом пространстве.
Едем к Амирову. По дороге Магомедсалам рассказывает о себе:
— Сорок лет уже здесь. Мы потомственные животноводы. В советское время по 170 ягнят от сотни овцематок получал. Героя соцтруда должны были дать. И сейчас у меня грамоты – от района, края, России. Мясо сдаю, шерсть. А за это только и слышу – чурка, нацмен. Государство субсидии выделяет, призывает увеличивать поголовье. А как увеличивать? Без пастбищ и это придется резать. Почти две тысячи голов пшеницей не прокормишь!
Али кивает:
— Вот он с начала девяностых, с развала колхоза выкупил кошару. А теперь без земли остался. И куда ему в шестьдесят восемь лет? Дали бы в Дагестане ему такую же кошару, он, может быть, и уехал бы. Из-за земли все это. Нам нужно, чтобы все по закону было. Положено дагестанцев бить? Покажите нам такой закон! Мы тогда будем думать, что нам делать. Положено, допустим, земли отбирать – покажите документ. Мы же не требуем ничего противозаконного.
Едем на стойбище, где пасутся овцы. Отара внушительная. А пастушья овчарка – просто чудо интеллекта. Прошу Магомедсалама для фотографии выгнать голов сто овец из лесополосы. Хозяин как-то особенно кричит собаке, делает знак рукой и “пастушка” стремглав отделяет часть отары: овцы поднимаются и, недовольно блея, выходят. Мастерски Амиров управляется со своми животными. Но ему не до моих восторгов:
— Вот сейчас договорился за пару барашков, чтобы овцы на этом поле попаслись. Но это пока не вспашут, — вздыхает он.