Журналист Роберт Мэрри на страницах The National Interest рассуждает о проблеме миграционного кризиса в Европе и его культурных причинах. Перевод статьи Europe’s Refugee Crisis Isn’t about Economics—It’s about Culture («Европейский кризис беженцев обусловлен, скорее, культурой, чем экономикой») предлагает своим читателям Федеральное агентство новостей.
Издание The New York Times 3 ноября опубликовало отрывок работы журналиста Адама Носситера, который писал из французского города Безье. Безье, как пишет Носситер, является «крупнейшим городом в стране, находящимся под контролем ультраправой власти». Он также добавил, что мэр города, Роберт Менар, когда-то был «бесстрашным защитником свободной прессы на четырех континентах и героическим защитником свободы слова». Но теперь Менар выступает против притока иммигрантов, наводнивших его город. Он говорит, что не хочет, чтобы Безье был мусульманским городом, не хочет, чтобы город наводнила мусульманская культура и он утратил бы свое французское наследие. По словам Носситера, учитывая эти настроения, Менар стал «символом правого экстремизма во Франции».
Это любопытная характеристика, особенно в свете утверждений журналиста о том, что многие пытаются определить,представляет ли собой политика города серьезное политическое настроение. Носситер цитирует политолога, который говорит, что «Безье, действительно, может стать политическим символом». Другими словами, анти-миграционный взгляд Менара, кажется, распространяется все больше и может стать глобальным настроением в стране.
Все это поднимает вопрос: Почему это называется «правым экстремизмом», когда человек хочет сохранить свое культурное наследие, но не является экстремизмом, когда кто-либо хочет уничтожить это наследие или равнодушно относится к его судьбе? Вопрос, который требует беспристрастности и отсылу к исторической перспективе. Однако Носситер его не задает. В статье журналиста не приводится взгляда на то, что происходит сегодня в Европе, где поток иммигрантов угрожает изменить весь континент и его западную культуру.
В тот же день, когда появился очерк Носситера, издание Washington Post опубликовало статью на первой полосе под заголовком «Искушение закрыть двери: в то время как, поток иммигрантов достигает нового максимума, давление на Европу усиливается». В статье был график, показывающий что число мигрантов, прибывших в 2015 году, составляет 218 тыс. 394 человека, в то время как общее число в этом году превысит 744 тысячи.
Чиновник из крошечной Словении сообщил: «Мы приняли более 100 тысяч мигрантов всего за две недели». Он пояснил, что это число составляет 5% от населения страны. Но многие из тех мигрантов не хотят остаться в бедной Словении, где перспективы получения государственных пособий малы. Больше всего они хотят добраться до богатой Германии, чей национальный лидер (в настоящее время) с энтузиазмом приветствует беженцев. Только за последние девять месяцев Германия приняла 500 тыс. иммигрантов. За год это число, вероятно, превысит 700 тысяч. Кто-нибудь сомневается, что подобный приток в такой короткий период времени вызовет серьезную реакцию?
Конечно, любое сопротивление будет провоцировать обвинения в «правом экстремизме» и даже расизме со стороны либералов. Но действительно ли это расизм и экстремизм, или просто желание защитить свои национальные границы и предотвратить общественный и культурный хаос, который наступает, когда потоки иммигрантов вливаются в общество? Вероятно, власти страны ответят на этот вопрос «да». Кажется, что уровень иммиграции не способен вызвать какое-либо беспокойство у этих людей.
Но внутренний взгляд страны на проблему совершенной иной. В Соединенных Штатах, большинство СМИ не могут понять, как такая грубая фигура, как Дональд Трамп может лидировать в опросах в рамках президентской кампании. Часть ответа заключается в том, что он поддержал опасения людей, которые не считают себя расистами или экстремистами, но часто характеризуются именно так.
Они интуитивно понимают то, что власти часто хотят проигнорировать, а именно, что большая часть мировой истории — это история вторжений и миграции, при чем не так легко сказать в чем заключается разница между этими понятиями. Также это история сопротивления вторжениям и миграции. Рассмотрим Великую Китайскую стену, которая выстраивалась в течение столетий, чтобы защитить китайскую цивилизацию от огромного количества кочевых племен из степей Евразии.
Европа три раза находилась под серьезной угрозой со стороны ислама. Волна религиозной страсти, спровоцированная Мухаммедом в седьмом веке, привела к территориальному дроблению в последующие десятилетия, тогда как ислам занял весь Ближний Восток, а затем направился вверх через Испанию во Францию в 732 году. После этого европейские силы, возглавляемые Карлом Мартеллом, разгромили мавров в битве при Туре и начали многовековое сопротивление, которое закончилось изгнанием мавров из Испании в 1492 году.
Стоит задуматься: какова была бы судьба западной цивилизации, если бы исламские силы победили Карла и захватили центр Европы? Что бы случилось с западным развитием: с Ренессансом, эпохой Просвещения, зарождением капитализма и либеральной демократии, готическими соборами и всем остальным без чего сложно представить человеческую историю?
Ответ, возможно, будет таковым: кому какое дело? Этот ответ часто звучит на Западе в последнее время. Но это не является залогом здоровой и надежной цивилизации.
Спустя восемь веков после того, как победа Карла Мартелла спасла Европу, войска османского правителя Сулеймана Великолепного осадили Вену, что по мнению многих историков, было частью плана покорения Европы. Османы взяли Балканы и в течение столетия двигались вверх по Дунаю, завоевывая центральную Венгрию и Трансильванию. После провала Сулеймана в борьбе за Вену в 1529 и последующей провальной осады в 1683, империя начала медленно, но неумолимо слабеть, что привело к ее распаду. Но эффект, произведенный на европейцев, длился в течение многих столетий.
Сегодня при обсуждении иммиграции в Америке и Европе внимание чаще всего сосредоточено на экономическом воздействии: хватит ли школ, государственных пособий, не будет ли заработная плата снижаться, и т.д. Иногда озвучиваются опасения, что приток людей без каких-либо ресурсов может вызвать всплеск преступности. Но основа этого вопроса лежит в культуре, как это было в истории.
По какой-то причине, западная элита не хочет этого замечать, они предпочитают называть всех несогласных экстремистами или расистами. Сейчас в Европе, а, скорее всего, через несколько лет и в Америке миграционный кризис будет представлять собой проблему первого порядка. И люди будут требовать от своих правительств решения этого кризиса.
