Побывав в лагерях для мигрантов в Греции и побеседовав с местными экспертами, спецкор КП Дарья АСЛАМОВА пришла к неутешительному выводу: с гигантской волной переселенцев из мусульманских стран, способной «затопить» Старый Свет, никто не собирается бороться.

Двое арабских пацанят играют «в границу». На земле лежит палка, изображающая шлагбаум. «Стоп! — кричат они мне. — Паспорт!» (Это явно первые слова, которые они выучили по-английски). Я включаюсь в игру, но мой паспорт им не нравится. Они с важным видом твердят мне «No!». Эта забавная сценка отнюдь не кажется мне смешной. В двухстах метрах от мальчишек настоящая граница из колючей проволоки, за которой стоит отнюдь не игрушечный танк. Греко-македонская граница на замке уже несколько месяцев.

Молодая мать в накинутом на голову платке бросается к озорникам и быстро урезонивает их. Пара шлепков, и «шлагбаум» убран. Я знакомлюсь с Фатимой, беженкой из иракского Мосула. Она вполне сносно говорит по-английски. Фатима, правоверная мусульманка, бежала от наступления «шайтанов» из ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация). Муж с первой волной беженцев уже добрался до Германии. А вот ей не повезло, и на несколько месяцев она застряла в Греции, в селе Идомени.

— Скоро нас увезут в лагерь и запрут там надолго, — плачет она. — Что я буду делать?! Я уже год не видела своего мужа. И вообще не знаю: увидимся ли мы когда-нибудь?

Салах, палестинец из Сирии, настроен философски.

— Я родился беженцем, — говорит он. — Мои родители бежали из Палестины, оккупированной израильтянами. Я вырос на сирийско-иракской границе, а потом туда пришло ИГИЛ. Что мне было делать? В прошлом году мой отец с двумя сестрами уже перебрался в Германию. Им даже дали дом, который они делят с другой семьей беженцев.

На вопрос, чем он собирается заняться в Германии, Салах удивленно переспрашивает:

— Вы имеете в виде работу? Но я не должен работать! Я беженец! У меня есть политические права. Почему я не хочу остаться в Греции? Вы видели, к примеру, Салоники? А я видел. Это один из крупнейших городов, где закрыты многие магазины, заколочены двери домов. Зачем мы грекам? Они сами скоро опухнут с голоду.

СТРАНА ИЛЛЮЗИЙ

Нет! Я никогда не пойму греков! Я обожаю их доброту, щедрость, умение радоваться жизни и даже их детскую беспечность. Но в доброте ведь тоже нельзя доходить до идиотизма. Мировые банки и европейские бюрократы разорили Грецию, унизили, растоптали ее гордость, а теперь превратили в свалку для беженцев, перекрыв все границы. (Как шутят македонские пограничники: мы защищаем шенгенские страны от шенгенской Греции!)

И что же? Греческие интеллигенты по-прежнему прекраснодушны. В Афинах на всех углах висят трогательные плакаты: «Миграция — это не преступление», «Я скучаю по моему шатру и по костру, горящему перед ним. Я скучаю по земле родной деревни, по которой я могу пройтись босиком. Я скучаю по своему языку каждый день. Я хочу быть таким же, как ты, равным тебе, хотя ты грек, а я — из далеких земель», «Я хочу, чтобы мой ребенок мог ходить в школу. Мне не важно, это будет греческая или арабская школа. Это все образование».

Вся эта душещипательная дребедень, вызывающая скупую слезу у туристов, не имеет никакого отношения к действительности. Беженцы всей душой ненавидят Грецию, ставшую для них тюрьмой, и проклинают греческих бюрократов, якобы не дающих им добраться до богатой процветающей Германии, а греческие бюрократы (надо отдать должное их стараниям) изо всех сил стараются выпихнуть эту беспокойную людскую массу в любом направлении — хоть обратно в Турцию, хоть на Балканы, лишь бы снять этот груз с плеч обнищавшей страны. Да вот беда — никто больше не хочет принимать беженцев!

В самой Греции еще сильны коммунистические, интернациональные взгляды: беженец из разоренной войной страны — это брат, товарищ, а значит, надо проявить солидарность.

— Греки счастливы уже тем, что на свете есть люди, которым куда хуже, чем им, — говорит политолог Леонидис Ватикиотис.

Кроме того, Греция — единственная европейская страна, где анархизм пустил глубокие корни. А для анархистов нет хуже врага, чем государство, и они ратуют за полную отмену государственных границ. Поэтому на стенах домов можно увидеть надписи «Солидарность с беженцами!» и «Нет границам!». Разумеется, здесь есть свои фашисты — партия «Хриси Авги» («Золотая заря»), но их — меньшинство. Греция героически сражалась с фашизмом, до последней капли крови, и до сих пор сохранила устойчивый иммунитет и брезгливость к любым формам нацизма.

Точное число мигрантов, застрявших в Греции, неизвестно. Власти упорно держатся за цифру 57000 человек. Но это нелепость! Каждый день на острова прибывают огромные лодки с сотнями мигрантов. По новому соглашению Евросоюза с Турцией их якобы должны немедленно депортировать обратно, но этого не происходит. Почему?

«ЕВРОПЕЙСКАЯ ПРИХОЖАЯ» ДЛЯ МИГРАНТОВ

Соглашение с Эрдоганом, за которое Европа согласилась заплатить Турции три миллиарда евро (для начала, а после — еще три миллиарда), с самого начала казалось абсурдным. Каждый беженец, нелегально прибывший в Грецию, подлежит срочной депортации обратно в Турцию. Взамен «неправильного» беженца Турция должна выслать самолетом в Германию или в скандинавские страны (за счет ЕС, разумеется) «хорошего» беженца из Сирии или Ирака с «правильными документами». (Вся ирония в том, что половина Сирии и часть Ирака захвачена ИГИЛ, где в городах остались настоящие бланки паспортов. Так что ИГИЛ активно оформляет вполне легальные сирийские и иракские паспорта своим головорезам. Не говоря уже о том, что при нынешнем уровне техники турки и сами могут изготовлять приличные поддельные паспорта для своих «засланных казачков» в Европу. Так что с точки зрения безопасности это полный анекдот.)

Реальность для Греции оказалась куда сложнее. Прежде чем депортировать беженца, нужно его официально зарегистрировать и хоть как-то установить его личность. А как же ее установишь, если беженцы по прибытию немедленно сжигают свои паспорта прямо на берегу моря? Но и это еще не беда. Большинство мигрантов, если им всеми правдами и неправдами удается добраться с островов до Афин, просят политического убежища в дипломатических представительствах различных стран, которые просто ОБЯЗАНЫ его рассмотреть в течение двух-трех месяцев. Если нет, можно попросить политического убежища у самих греческих властей. И это тоже отнимает время. Но даже когда все сроки истекли и получен отказ (а его трудно дать, если человек бежал, к примеру, из Сирии, Ирака или Афганистана, где есть прямая угроза его жизни), мигрант перед депортацией просто сбегает из лагеря, и игра начинается сначала. С островов, правда, не убежишь. Но там беженцы демонстративно бросаются в море с риском утонуть, а все организации по правам человека немедленно поднимают вой, обвиняя Грецию в бесчеловечном отношении к жертвам войны.