Сердце бьется слева

Прежний политический раскол на левых и правых в Европе исчез. Риторика новых правых в разных странах очень схожа: они говорят о притеснении простых и честных работяг, выступают за традиционные ценности, против массовой иммиграции и надгосударственных регулирующих институтов. Ультраправые позаимствовали риторику у левых. Да, они нынче большие социалисты, чем сами социалисты! Классовую борьбу, традиционное противостояние левых и правых сменило противостояние националистов и глобалистов. Во Франции регионы, которые 20 лет назад голосовали за коммунистов, отдают голоса Национальному фронту. Ведь Марин Ле Пен обещает социальную защиту, но только коренным французам, белым христианам!

Даже консерваторы учитывают мнение разгневанных избирателей: «мы против вопиющего неравенства». Британский премьер Тереза Мэй тоже атакует космополитическую элиту: «Если ты считаешь себя гражданином мира, ты ничей гражданин». Ее слова — глобальное отступление от прежних идей британских консерваторов.

Общество жаждет излечения ран, нанесенных растущим неравенством. И происходит поворот едва ли не к коммунистическим лозунгам! Тереза Мэй говорит: «Власть должна служить рабочим». Премьер-министр нарушила многие идеологические табу в надежде превратить накопившееся недовольство избирателей в электоральный успех своей партии.

Когда привычные институты не справляются со своими обязанностями, когда людей охватывает чувство неуверенности и страха, даже самые демократические государства подпадают под влияние популистов и демагогов. Неонацизм становится в Европе политической реальностью. Ультраправые приходят к власти в различных регионах. Особенно эти настроения сильны на Востоке континента.

Нет иммунитета

Как ни странно это прозвучит, но в социалистическом лагере не было реальной антифашистской пропаганды. Фашист в массовом сознании — это солдат вермахта с закатанными рукавами и «шмайсером» в руках. Воспитывать иммунитет против идеологических составляющих фашизма в социалистические времена не представлялось возможным. Как в социалистической стране критиковать однопартийный режим, единую идеологию, непререкаемый авторитет вождя, нетерпимость к разномыслию и инакомыслию?

При социализме утвердилась и иерархия народов, деление на «коренных» и «некоренных», на «титульные нации» и «приезжих». Судьбы людей зависели от их этнического происхождения. Укреплялось представление о том, что личность человека определяется его биологией. Не характером, не воспитанием, не культурой, не взглядами, а только кровью. Этническое происхождение по-прежнему определяет отношение к человеку. И люди не верят, что кто-то, кто выглядит иначе, может стать своим.

Правый экстремизм существовал и в социалистической ГДР. Только об этом молчали: в антифашистском государстве не может быть нацистов! Но они были. Теперь на востоке Германии ультраправый радикализм вырвался на свободу. Здесь сформировалось праворадикальное движение «Европейцы-патриоты против исламизации Запада». Бывшие граждане социалистического государства — основные избиратели правопопулистской партии Альтернатива для Германии, которая осенью 2017 года прошла в бундестаг. Лидеры этой партии впервые после 1945 года говорят о том, что немцы имеют право гордиться подвигами солдат вермахта.

Деньги и ценности

Ненависть к «чужим» вспыхнула в США и Европе после терактов 11 сентября 2001 года. Ультраправые увидели в этом шанс и не упустили его. Мигрантов рисуют цивилизационным врагом, возбуждая на самом деле ненависть ко всем, кого не считают своим. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан сформулировал это предельно просто: для венгров беженцы — «захватчики».

Поляки и венгры отказались принять свою квоту мигрантов во время миграционного кризиса 2015 года. Это стало предвестьем антидемократического поворота во внутренней политике этих стран, которые чем дальше, тем больше ощущают себя чужими внутри Европейского союза.

В 1990 году президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер прозорливо заметил:

— Холодная война закончилась. Свобода и демократия скоро утвердятся во всех странах. Для народов Европы открывается новая глава их истории. Цель заключается в общеевропейском единении. Мы можем ее достичь. Но можем и промахнуться. Перед нами альтернатива: объединить Европу или согласно горестным историческим примерам снова скатиться в болото национализма.

После падения Берлинской стены и краха социалистических режимов все восточные европейцы настойчиво стучались в двери Европейского союза. Они хотели встроиться в гигантский экономический механизм, который обеспечивает стремительные темпы развития, высокие стандарты и завидный уровень жизни. Предыдущие десятилетия Запад богател, Восток оставался бедным. Вступление в ЕС гарантировало стремительное движение вперед.

Европейская политика — это исторически обусловленный отказ от державности, самоограничение суверенитета, передача полномочий от национальных государств к общеевропейским объединениям, заинтересованность в дальнейшем развитии интеграции, а не в упорном отстаивании национальных интересов. Новичкам, разумеется, об этом рассказывали. Они кивали и охотно соглашались. Но они жаждали европейских денег, а не европейских ценностей!

Казалось, эти страны быстро освободятся от тирании и присоединятся к клубу процветающих стран. Но мы все недооценили определяющую роль истории, культуры и ментальности. Восточноевропейские политики родились и выросли в однопартийных диктатурах, и это определяет их представления о жизни. Приезжая в Брюссель, они рассуждают о демократических ценностях. Но сами в них не верят. Они желают только единоличной власти, потому и твердят о возвращении к исконным ценностям!

Выступая в Европейском парламенте, Вячеслав Кантор справедливо говорил: «Все ли делает сегодняшняя система образования для того, чтобы объяснить молодым европейцам, к чему ведет нетерпимость?

Нет!

Считает ли европейское общество, что антисемитизм, который привел к Холокосту, не допустим — ни в политической дискуссии, ни в средствах массовой информации, ни в разговорах за ужином?

Нет!

Осталась ли дискриминация цыган, гомосексуалистов, инвалидов и политических диссидентов в далеком прошлом?

Нет!

Свободны ли евреи, еврейские общины, еврейское государство от проявлений ненависти?

Нет!»

Европейцы, желая избежать новой войны, образовали Европейский союз, согласившись на то, что важнейшие решения будут приниматься на наднациональном уровне на основе совместно разработанных правовых норм. Но глобализация и массовая миграция вызвали тоску по прежним национальным государствам.

Ультраправые представляют себя спасителями «традиционной Европы». Вновь кажется, что, только надежно отгородившись от чужих бед, можно зажить счастливо. Старый Свет возвращается на привычный путь экономического национализма, который в ХХ веке дважды приводил Европу к войнам.

Леонид Млечин
журналист, псевдоисторик