Йохану не забыть запах горящих евреев. В немецком Мюнстере продолжается суд над бывшим охранником концлагеря. Дело 95-летнего старика слушает суд по делам несовершеннолетних.
В земельном суде Мюнстера движение и переполох. У входа в здание из красного кирпича топчутся фотографы, обходят двор, ждут подсудимого — но не уверены, что его поведут именно через главный вход. У двери выстроилась очередь.
«Я на замечательный процесс», — громко объявляет приставу при входе седой мужчина, улыбается во весь рот и складывает куртку и сумку на ленту для контроля. Пристав тоже улыбается.
Для процесса выбран самый большой зал заседаний этого суда: деревянные стены, стеклянный потолок, ровный желтый свет. Окон здесь нет — время останавливается. Первые два ряда кресел отведены для прессы, вторые — для студентов и зрителей, напротив — прокурор и судебные эксперты, далее на возвышении — место судьи. Слева высятся три ряда кресел для 12 адвокатов в черных мантиях, они представляют интересы соистцов — тех, кто прошел через концлагерь. Справа место для двух адвокатов подсудимого.
Ровно в 10 утра за креслом судьи открывается дверь — приставы ввозят в зал подсудимого Йохана Р. на инвалидной коляске, гул сменяется щелчками фотоаппаратов.
Он снимает светло-зеленую панамку, редкие белые волосы на затылке взлохмачены, он не пытается их поправить, черный шерстяной пиджак стоит на нем колом, под пиджаком — белая рубашка с выглаженным воротником. Скоро Йохану Р. исполняется 95 лет. В одной руке мужчина держит трость, другой прижимает к себе сумку, из которой торчит прозрачная трубка катетера. Йохан Р. не мигая смотрит в объективы камер.
Вслед за ним в ту же дверь входит судья, фотосессия прекращается, начинается суд.
Исторический контекст
«Хорошо ли вы меня понимаете? Как у вас дела?» — краснолицый седой судья Райнер Бракане начинает так каждое заседание, Йохан Р. кивает ему и тихо, скрипуче отвечает «Да». Первое, о чем просит суд адвокат Йохана Р. Андреас Тинкль — запретить журналистам показывать изображение подсудимого, ссылаясь на его преклонный возраст, плохое здоровье, а также на исторический контекст и угрозу стигматизации.
Суд в конце концов с этим соглашается.
Йохан Р. был охранником концлагеря Штуттгоф под Гданьском с 7 июня 1942 по 1 сентября 1944 года. Он служил в третьей роте отряда «Мертвая голова», в его обязанности входили охрана концлагеря, а также сопровождение и охрана командования за пределами лагеря. Сейчас Йохан Р. обвиняется в причастности к нескольким сотням убийств. Но тогда ему еще не было 21 года, так что по немецкому закону судит его коллегия по делам несовершеннолетних. И максимальное наказание, которое ему грозит, — 10 лет заключения.
За годы, прошедшие после окончания Второй мировой войной, Йохан Р. женился, завел троих детей, развелся, получил ученую степень, работал в государственной организации ландшафтным архитектором, в 65 лет вышел на пенсию и тихо жил недалеко от города Боркен — это около часа езды от Мюнстера.
Почему его судят только сейчас? Во-первых, его довольно поздно вычислили: с помощью учетных ведомостей прачечной концлагеря.
Во-вторых, теперь нет необходимости выяснять, каким образом обвиняемый в причастности к нацистским преступлениям мог участвовать в совершении каждого отдельного убийства, говорит глава Центра по расследованию преступлений национал-социалистов в Людвигсбурге Йенс Роммель.
Вот прецеденты: В 2011 году суд Мюнхена приговорил Ивана Демьянюка, который был охранником в нескольких концлагерях, к пяти годам лишения свободы за соучастие в убийствах. В 2015 году бухгалтер Освенцима Оскар Гренинг был признан виновным в причастности к убийствам около 300 тысяч человек и приговорен к 3,5 годам заключения, но скончался до вступления приговора в силу.
Концлагерь Штуттгоф
Прокурор Андреас Брендель зачитывает обвинение против Йохана Р.:
21 и 22 июня нацисты убили более ста польских заключенных с использованием ядовитого газа «Циклон Б»;
таким же образом летом 1944 года были убиты, по меньшей мере, 77 раненых советских солдат.
«Циклон Б» убивал человека не сразу, в течение нескольких минут: «Крики жертв были слышны за пределами газовых камер
и каждому, кто их слышал, было понятно, что жертвы борются за свою жизнь». Сидящий рядом со мной пристав морщится.
Однако газовая камера была не единственным способом массовых убийств в лагере.
С 1942 по конец 1944 в санитарных частях концлагеря более 140 человек, в основном еврейских женщин и детей, были убиты уколами бензина и фенола в сердце.
В рамках программы «Окончательного решения еврейского вопроса» с июня 1944 года по апрель 1945 года в прилегающем к крематорию здании нацисты убили сотни человек, которые были признаны негодными к работе: переодетые в халаты врачей работники концлагеря сначала осматривали их, а затем прислоняли спиной к стене, якобы собираясь измерить их рост.
К мерной рейке с другой стороны стены был приделан пистолет, который и выстреливал людям в затылок.
Эти убийства начинались обычно в 9 или 10 часов утра, на то, чтобы застрелить 40 человек, требовалось два часа.
Люди погибали из-за тяжелейшего физического труда, голода, плохой одежды и отсутствия гигиены, от брюшного и сыпного тифа, от обморожений. Их сжигали, вешали, заставляли стоять перед барками, поливая водой…
Йохану Р. было известно обо всех способах убийств, о том, что они применялись к большому числу людей, а также о том, что все это могло случиться только при пособничестве таких, как он, заявляет прокурор Брендель. Его речь длится 16 минут, потом он, наконец, садится. Йохан Р. все это время смотрит прямо перед собой, иногда роняя голову на грудь, и как будто не дышит.
