Со времен Гюго в Париже мало что изменилось. Только негров стало гораздо больше.
По поводу французских «Отверженных» разгорелись споры. Пока среди российских критиков. Пока — заочные, в рейтинге журнала «Искусства кино», где одни влепили фильму кол, другие — дали четверки и пятерки. И тут вопрос не в кинематографическом качестве дебюта француза сенегальского происхождения Ладжа Ли. Дело в аллергии на социальное кино как отрыжку советского прошлого.
Между тем социальное кино сегодня — из самых актуальных и востребованных в мире жанров. Во Франции к картине Ли отнеслись не просто с интересом — но с энтузиазмом.
«Отверженные» снимались в том самом пригороде Парижа Монфермейле, где происходит действие романа Гюго, и стали тем «реальным кино», дефицит которого остро ощущается в век засилья инфантильных сказок-стрелялок. Стал срезом социального напряжения, которое бродит по Франции, вспыхивая там и сям столкновениями «коренных» и «понаехавших», «благополучных» и «отверженных».
В центре фильма тройка копов: расист со стальным взглядом Крис, его чернокожий партнер Гвада и только что принятый в бригаду Стефан. Они наводят порядок в пригороде, где живут преимущественно чернокожие. Серьезный конфликт начнется, когда из приезжего цирка кто-то из местных украдет львенка, копы начнут искать вора, в раже потасовки подстрелят мальчугана, и это все снимет на видео дрон. Теперь уже копам нужно заметать следы, и они начинают охоту за этим видео, способном спровоцировать новые мятежи. Накаленный финал — уже настоящая война, которую развернули местные гавроши-негроиды против обидчиков, отстаивая свое нечеловеческое достоинство. Начавшись в спокойном хроникальном стиле, фильм кадр от кадра набирает напряжение, и его сила — в умении выразить эмоциональный предел, к которому вплотную приблизились все, от главных героев до массовки. Предел, который должен закончиться взрывом. Такое «реальное кино» значительно больше, чем объективистская телехроника, говорит о процессах, волнующих сегодня Францию и необратимо меняющих ее жизнь и ее облик. Потому что не просто фиксирует происходящее, но и дает понять истоки разгулявшейся ненависти, взывает к сочувствию и разуму.
Ладж Ли вырос в этом бедняцком пригороде, хорошо его знает и на себе не раз чувствовал тяжелую руку закона, трактуемого как легальное право на насилие. Для него этот фильм — акция, она вызревала 20 с лишним лет, когда он безуспешно пытался привлечь внимание к ситуации в Монфермейле. Мятежи 2005 года были последней каплей. Он начал с документальных съемок, потом выпустил игровую короткометражку, которая теперь стала его первым полнометражным фильмом. Его персональным свидетельством: в бедствующем Монфермейле со времен Гюго мало что изменилось.
