Эта экспертиза — кристально чистый образец жанра. Она напоминает «критические разборы» сталинских времен, по которым НКВД сажал писателей и режиссеров. Даже привлечение к роли «царственного страстотерпца» актера Ларса Айдингера рассматривается как «изощренное издевательство» над верующими (заодно был охарактеризован как порнографический один из фильмов Питера Гринуэя, в котором снимался Айдингер). Логика тут простая: сыграл роль не самого приятного субъекта — не можешь исполнять роль нашего императора. Отождествление автора и героя, актера и его персонажа — общая черта таких экспертиз.

Тот же круг экспертов (Понкин, Троицкий и Абраменкова) породил знаменитую экспертизу по делу Pussy Riot, где ссылались на правила пребывания в церкви, принятые Трулльским (VII век) и Лаодикийским (IV век) соборами. А последней работой Слободчикова на ниве экспертизы стало обнаружение в видеоматериалах группы Comedy Woman «психологической диверсии, направленной на разрушение культурологических смыслов и традиционных российских ценностей», «скрытую реабилитацию фашизма», «агрессивное навязывание российской молодежи аморальных принципов взаимодействия и безнравственного образа жизни». Напор экспертов становится все сильнее, группа производит «насильственный взлом чувства интимного стыда», «шоу-проект является частью психоисторической войны», ведущейся против России.

Количество абсурда в экспертизах не поддается измерению. Но это не мешает следствию раз за разом обращаться к экспертам, пишущим не совместимые со здравым смыслом заключения. Под видом экспертизы эти люди пишут идеологические доносы, а «экстремизмом» имеет шансы стать любое идеологическое высказывание, не совпадающее с консервативной идеологией.

Украинцы «сеют вражду», а «фашист — это не оскорбление»

Мобилизация консервативной части экспертного гуманитарного сообщества помогает правоохранителям поставить на поток «экстремистские» дела. Еще один активно работающий на правоохранительные органы ученый — завотделом психолингвистики Института языкознания РАН Евгений Тарасов, главный редактор «Вопросов психолингвистики» (сейчас ему 84 года). Это его экспертиза фигурировала в деле против московской Библиотеки украинской литературы, закрытой за «возбуждение национальной ненависти и вражды». Большинство присланных ему на экспертизу книг формируют «ненависть и вражду по отношению к русским», их авторы — «противники России», написал Тарасов, который провел более 50 экспертиз по заказам СК, МВД и ФСБ.

В 2016 году Максим Шевченко опубликовал на «Эхе Москвы» статью «Почему фашисты боятся Молотова?» На нее обиделся глава Российского еврейского конгресса Юрий Каннер — в тексте он был назван участником «либерал-фашистского антимолотовского концерта», «неоднократно оправдывавшим и прославлявшим расовую, религиозную и этническую сегрегацию». Выполняя экспертизу этих строк для Шевченко, Тарасов написал, что обозначение Каннера словом «фашист» не оскорбление, это слово употреблено в качестве нейтрального термина.

Еще одно дело с участием Тарасова — обвинение старшего научного сотрудника Института языкознания Алексея Касьяна в возбуждении национальной ненависти и вражды. Возможно, поводом для него могло стать то, что Касьян сотрудничает с «Диссеропедией научных журналов», разоблачая промышляющие плагиатом псевдонаучные издания. У Тарасова тоже находили сомнительные заимствования.

Как Иисус нарушает территориальную целостность РФ

Прославился своими экспертизами Центр социокультурных экспертиз. Это его эксперты нашли порнографию в фотографиях дочери Юрия Дмитриева, председателя карельского «Мемориала», историка, краеведа и исследователя захоронения жертв репрессий в Сандармохе. Это они еще в 2011 году сочли экстремистским лозунг «Убей в себе раба!» (почти цитата из Чехова) в материалах запрещенной Национал-большевистской партии и нашли надругательство над российским гербом в двуглавом орле с ножовками, ставшем эмблемой проекта «Роспил» Алексея Навального. Во фразе про раба экстремизм, оказывается, заключается в призыве к насилию над самим собой и в том, что она «подталкивает людей к мысли, что в России рабство», и призывает «на борьбу с рабством — то есть с государственным строем».

Эксперты ЦСЭ обнаружили «возбуждение вражды по признаку отношения к религии» и «призывы к неповиновению властям и осуществлению беспорядков» в панк-молебне Pussy Riot, отметились в экспертизе задержаний активистов в московском парке «Торфянка» и написали более 50 экспертиз против свидетелей Иеговы, в одной из них признав экстремистским перевод Библии. А почему тогда библия еще не запрещена!? О характере этой экспертизы можно составить представление по цитатам и из заключения на экспертизу ЦСЭ, которое подготовила Лаборатория прикладной лингвистики. В материалах свидетелей Иеговы содержится оправдание необходимости свержения конституционного строя РФ, пишут эксперты, поскольку там утверждается, что существующее положение вещей порочно, грядет конец света и победа Иисуса над захватившим мир дьяволом, уничтожение всех правителей, злых людей и демонов, воцарение Иисуса и начало нового мироустройства. Эти же высказывания призывают к нарушению территориальной целостности РФ, ведь с концом света неизбежна и смена власти, и захват территорий!

Как можно было дойти до такого абсурда? Это вопрос риторический. Здравый смысл для суда и следствия не указ. Как можно было вменить порнографию Юрию Дмитриеву? Порнография — это всегда действия с кем-то или с чем-то; у этих людей нарушены некие связи в сером веществе мозга, — так говорил президент Национального института сексологии Лев Щеглов об экспертизе фотографий дочери Дмитриева, размещенных отцом в папке «контроль» для ведения дневника ее здоровья. Экспертизу по этому делу, сделанную тем же ЦСЭ, он назвал «юмористическим документом».

В Барнауле следователям удобно работать с АНО «Лингвистический экспертно-консультационный центр». Он давал заключения по делам Марии Мотузной и Андрея Шашерина. В последнем случае философ Марина Градусова, психолог Андрей Королев и филолог Евгения Храмушина нашли «нарушение норм религиозной этики в неприличной форме и дискредитацию администрации РПЦ» в картинке, намекающей на дороговизну наручных часов главы РПЦ (после смягчения 282 статьи УК оба этих дела развалились).

Иногда экспертов ловят на конфликте интересов. В 2016 году в Екатеринбурге судили Руслана Соколовского, который ловил покемонов в храме и выложил ролик, показывающий, как он это делал. Экспертизу, обвинившую Соколовского в возбуждении ненависти к лицам, исповедующим христианство и ислам, готовила доцент кафедры рекламы УрГПУ Юлия Тагильцева: «Представленные для исследования видеоматериалы направлены на создание у верующих чувства унижения, формируемого через отрицание существования бога как высшей силы».

Тогда же защитник Соколовского (Алексей Бушмаков из «Агоры») нашел у Тагильцевой конфликт интересов: экспертизу она делала по заказу центра «Э» по Свердловской области, а еще в 2014-м она опубликовала в издательстве УрГПУ несколько научных работ, сделанных в соавторстве с замначальника отдела этого же центра «Э». Вторая проблема с Тагильцевой была в том, что она, филолог, занималась в этом заключении религиоведческой экспертизой. Но указание на конфликт интересов не помогло — в итоге Соколовского внесли в реестр экстремистов, дали условный срок и заблокировали ему банковские счета.

Распределение ролей

По идее эксперты не должны отвечать на вопросы правового характера. Есть ли в публикации призыв к разжиганию розни, присутствует ли в ней экстремизм — на эти вопросы должен отвечать не эксперт, а суд. Но в реальности судьи и следователи перекладывают ответственность на экспертов, задавая им те вопросы, на которые должны отвечать сами.