Магомед Исмаилов ведет самый веселый инстаграм среди всех российских бойцов ММА.

Фрагмент интервью на Матче.

– Место вашего рождения – Нижний Тагил. Как это получилось?

– У меня родители из Дагестана, но они жили в Нижнем Тагиле, там я и родился.

– А почему пришлось уехать? Обычная школьная драка?

– А там на учет ставили быстро – могли шестилетнего мальчика поставить. Поэтому дядя прилетел и забрал сразу. Он сказал: «Красавец, молодец, поехали со мной». Родители знали, кого надо позвать, чтобы я без слез уехал. В селе Гели я отучился года два, оттуда уже переехал в Махачкалу. По маме сильно скучал. Что интересно: меня в нижнетагильской школе от других детей не отличали. А когда в Дагестан приехал, в селе меня называли «урус Махамад».

– Почему?

– А я с таким уральским говором разговаривал и совсем светленький был. Там все на улицах боролись, грязные такие и что-то мне хотели доказать, а я уже умел снизу на болячку вытянуть. Там дети не особо понимали, что это я делаю, но им было больно, они говорили: «Сдаюсь», – и я отпускал, потому что в Нижнем Тагиле, когда говорили «сдаюсь», драка заканчивалась. А тут я отпускал – и соперник снова на меня нападал. Я уже потом, когда на болячку ловил, так сразу не верил, переспрашивал: «Точно сдаешься?» Кикбоксинг попробовал, потом на вольную борьбу ходить начал. Вообще из всех моих знакомых в Дагестане было буквально пару человек, которые не занимались единоборствами.

– Когда вы переехали в Москву?

– В 14 лет. Первое время на Щелковской жили. Поначалу я растолстел сильно, у меня депрессняк начался, я не понимал, как здесь можно общий язык находить с людьми. Я же был такой махачкалинский бродяга. Вышел во двор в футбол поиграть – сразу закусился с одним пацаном. Если в Махачкале мы после этого сразу побрататься могли, то тут такого не было.

– Вы попали в Москву в начале 2000-х – это самый расцвет скинхед-движения. Вы ведь стопроцентно с ними пересекались.

– Да, дрался. Мне лет 17 было, я уже был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Мы с парнями сидели в «Охотном ряду» и как раз обсуждали темы по типу: «Заднюю не даем, стоим до конца». Вдруг появился парень нерусский, крикнул: «Скины!» – и исчез. Мы подорвались – и не знаю как, но я почему-то впереди всех оказался. И тут вижу – пятеро скинхедов на меня бегут галопом. Щупленькие, правда, все были и молодые. Я еще ухмыльнулся так – что это они впятером на толпу прут? Оглядываюсь, а сзади – ноль, никого нет больше. Я попятился назад, они кто как на меня прыгнули, начали втаскивать, куртку на голову натянули и я уже не знал, откуда прилетает. Потом снял эту куртку и у меня озарение пришло: я же вольник, блин! Одному в ноги прошел, поднял его и просто с ним побежал вперед. Воткнул его в землю, потушил. И дальше я просто поднимал и втыкал без всяких там ударов руками, которые я сначала пытался бить. Но меня вот что удивляло: они своих не оставляли. Они пытались бежать уже, но каждый раз я одного прихватывал, чтобы основательно так отыграться за пропущенные удары. Только я начинал добивать, как мне – «бам!», тоже прилетает. И я уже в итоге думаю – так и быть, соскакивайте.

Это, в принципе, единственное пересечение со скинами, которое мне запомнилось. Было такое, что парни их ловили, было, что кого-то били толпой, но я в таком никогда не мог участвовать. Даже бывало, что если ловили одного, то предлагали ему драться один на один с кем-то подготовленным. Но, если честно, это тоже не моя тема: я не могу бить человека, если он не готов драться. Могу поговорить – и то пытаюсь пути отхода человеку оставить, чтобы у него был выбор.

Мне даже один товарищ искренне говорил: «Ты такой большой, такой сильный, вроде не очкошник, что с тобой не так?» А у меня большинство конфликтов получалось разрешить, не вступая в драку.

– У вас была история, когда ваша вольная борьба встречалась с ножом?

– Один раз меня изрезали – я не знал, что у человека нож. Знаешь, бывают такие, которые можно в кулак вложить так, что между пальцев острие торчит. Мы вроде деремся, я накидываю – и тут смотрю, а у меня откуда-то кровь идет. Мы встаем, у меня руки изрезаны – и он уже мне показывает, что у него нож, чтобы я не подходил.

– Первый бой в ММА у вас был с Максимом Булахтиным – очень жестким бойцом, который участвовал в околофутбольных драках.

– Да, я видел, что он человека роняет, его судьи оттаскивают, а он продолжает добивать. Он еще какой-то флаг разворачивал – как мне объясняли, чуть ли не нацистский или скинхедский. Я, когда смотрел его бои, злился и думал: вот я бы ему так втащил, просто пощечинами бы загонял. И месяца через три мне дают с ним бой. И тут уже я как-то хапнул мандраж, по-другому стал смотреть на ситуацию. Позвал близких, посмотрели его бои. Мне все как один: «Да ты что, Мага? Ты его схаваешь, он тебе вообще не соперник». Вышел из комнаты, а они там говорят вполголоса: «По ходу, Мухаммад попал».

– Вы же этот бой выиграли удушающим.

– Я еще до боя думал: раз он скинхед, то, если удушение возьму, буду как он делать – не отпущу, даже когда судья остановит. Плюс во время боя он плохие слова говорил – вообще ничего процитировать нельзя, ни одного слова. Но в бою я его отпустил сразу, как только судья вмешался.