«У нас был план: если марш пойдет в нашу сторону, надо закрыть всех [посетителей заведения] на кухне, пока они не пройдут», — рассказывает Элвин. Он признается, что когда переехал в Портленд два года назад, здесь было безопаснее, чем сейчас.
«Полгода назад начались нападения на ЛГБТ+. Стало страшно, менее безопасно», — рассказывает Элвин. Он говорит, что с ним тоже случались неприятные ситуации. Например, когда он шел со своим партнером за руку, прохожий мужчина с женой начали проявлять к ним агрессию. «Раньше такого не было», — говорит Элвин.
«Страны во всем мире сейчас переживают неопределенность (миграционный кризис, нехватка рабочих мест, политика, финансы и т.д.), — говорит бывший лидер американских белых националистов-скинхедов Chicago Area Skinheads Кристиан Пикколини. Сейчас он является основателем организации «Жизнь после ненависти», которая помогает членам радикальных групп выйти из них. — А когда люди чувствуют неопределенность, они обращаются к экстремизму. Это происходит и потому, что международные игроки используют пропаганду и фейковые новости, чтобы влиять на людей, склонять их вправо».
Он сравнивает радикальные организации с наркотиками. «Молодые люди, как и все люди, ищут трех самых важных вещей в жизни: идентичности, принадлежности к сообществу и цели. Экстремисты дарят людям приятные ощущения на короткое время, давая ощущение семьи, цели и идентичности, и в то же время разрушают человека», — рассказывает Пикколини.
Нельзя утверждать, что ультраправые движения и их популярность — это нечто новое, они существовали всегда. Однако также нельзя закрывать глаза и на тот факт, что сегодня эти движения наращивают свое влияние, а медиа о них пишут все чаще.
Очередной расцвет крайне правых в США связывают с приходом к власти Дональда Трампа, чью победу радикалы восприняли как свою собственную, говорится в исследовании Антидиффамационной лиги (ADL). Американского президента неоднократно обвиняли в расизме — в последний раз тогда, когда он «посоветовал» прогрессивным конгрессвумен возвращаться домой и наводить порядок в «тотально разрушенных и зараженных криминалом местах».
В исследовании ADL также говорится, что основными местами для привлечения новых идеологических собратьев стали колледжи и университеты. «В 2016-2018 годах в кампусах колледжей белые националисты были более активны, чем в какой-либо другой период времени после гражданской войны (в США — ред.)», — сказано в документе.
Антидиффамационная лига также подсчитала, что в 2018 крайне правые в США были причастны к наибольшему количеству убийств, начиная с 1995 года.
В Европе в последние годы также набрали популярности праворадикальные партии, как на национальном уровне, так и на общеевропейском. Несмотря на то, что правым и популистам предсказывали гораздо больше мест в Европарламенте, на выборах в мае они получили 25% мандатов — это больше, чем у них было когда-либо.
«Здесь нет ничего удивительного, — говорит исследователь ультраправых движений Антон Шеховцов. — Партии выставляли молодых, потому что им нужна смена лидеров, смена поколений. Есть запрос на новые лица».
Что делать, когда подростки увлекаются ультраправыми
Эксперты согласны — в ультраправых движениях подростки редко ищут идеологию, а скорее — компанию, идею, ощущение причастности. Руководитель группы мониторинга прав национальных меньшинств ОО «Смена» и эксперт по праворадикальным движениям Вячеслав Лихачев считает, что нынешние ультраправые движения скорее напоминают субкультуры, где важна не столько идеология, сколько совместное времяпрепровождение, музыка, интересы.
«Не так важна роль законодательства, конституционного правительства или актуальных политических вопросов, как поддержка комфортного самоощущения молодых людей в среде, — говорит эксперт. — Ультраправые движения используют идеологические обоснования для использования насилия, что очень привлекательно в подростковом возрасте, когда для молодых людей естественно самоутверждаться».
Интересы украинских подростков и молодежи он объясняет войной. Те, кому сейчас 18 или 20, пять лет назад были еще детьми, и, по мнению Лихачева, на тот момент они не могли еще участвовать в реальной борьбе за украинскую независимость и идентичность. Поэтому, приобщаясь к праворадикальным движениям, они компенсируют для себя то время и возможность быть героями и защитниками. В то же время, это легко толкает их к насилию в отношении тех, кого они считают врагами на внутреннем фронте — представителей ЛГБТ, ромов и других меньшинств.
«Подросткам, которые действительно хотят сделать что-то для Украины, логичным кажется идти именно к ультраправым. Можно сказать, что государство или общество недостаточно работают с молодежью, чтобы разъяснить, что такое настоящая любовь к родине, и что необязательно бить кого-то на улицах, чтобы выразить эту любовь. Но попытка приватизировать патриотизм со стороны ультраправых действительно создает очень искаженное понимание», — объясняет эксперт.
Психолог и старший научный сотрудник Института социальной и политической психологии Ирина Губеладзе говорит, что дети, которые не могут поговорить о своих проблемах с родителями, не находят поддержки в семье, у которых нет сложившейся самооценки и морально-ценностной системы, значительно больше подвержены к участию в радикальных группах.
Чтобы предотвратить увлечение подростка ультраправыми движениями, родителям следует установить доверительные отношения со своим ребенком, а также — следить за его окружением, интересами и социальными сетями. В то же время психолог отмечает, что отношения детей с родителями должны строиться на доверии.
«В ситуации с подростками попытка контролировать действует с точностью до наоборот: чем больше родители ограничивают, контролируют, говорят, как правильно жить, тем больше шансов, что ребенок будет дистанцироваться, закрываться, скрывать свои предпочтения, — говорит Губеладзе. — Надо дать ребенку понять, что мы живем не в режиме поучений, а с любой проблемой или ситуацией можно обратиться к родителям».
Если подросток попал в окружение крайне правых, психолог советует не запрещать ему общение с ними. Лучше попытаться спокойно поговорить о том, почему это нравится ребенку, что он хочет для себя там найти, и вместе с ним поискать ответ на вопрос, действительно ли его круг общения или эта организация дадут желаемый результат.
К жестким методам прибегать не стоит, считает Губеладзе, но можно попробовать повлиять на подростка через его ролевые модели — учителей, кумиров или известных людей, которые могут послужить примером.
Джерело: Громадське
Перевод: Главком
