Опер – об экстремистах, власти и деле «Сети». Молодые русские радикалы – не проблема для государства. Они сидят по своим субкультурам и не думают свергать власть. Так что свастика на фасаде общежития Санкт-Петербургской консерватории сейчас – лишь досадное недоразумение. За последние 10 лет правоохранительные органы стали заметно меньше рефлексировать над законностью своих действий. Обо всём этом в интервью корреспонденту «Конкретно.ру» рассказал на условиях анонимности бывший оперативный сотрудник системы МВД, который боролся с экстремистами в Северной столице.
– Глава ГСУ СК по Санкт-Петербургу Александр Клаус, подводя итоги минувшего года, отметил, что в городе снова появилась проблема с молодыми националистами. Почему они возвращаются?
– Объективно, они никуда и не уходили. Даже если откинуть некий политический аспект всего этого, проблема всегда была, есть и будет. Она заключается в наличие идеи; идея изменения существующего миропорядка формирует идеологию, а идеологию победить нельзя… праворадикальная, леворадикальная, радикально-религиозная…
Как только тысячи и тысячи становятся приверженцами идеологического течения – можно победить их, но не то, чему они поклоняются.
– Но многие субкультуры ушли…
– Любая субкультура, переживает расцвет и угасание… Но исчезают они редко. Просто становятся не так заметны. Ведь о наличие субкультуры мы, прежде всего, судим визуально, по тому, насколько их приверженцы заметны в обществе.
Был расцвет субкультуры готов, когда их можно было видеть на улицах города много и часто, теперь это единичные экземпляры. Были скинхеды, которые в нашей стране в конце 90-х – начале нулевых толпами тусили в определённых местах: теперь их там днём с огнем не сыщешь.
Это связано, прежде всего, с тем, что у людей, которые в определённом возрасте формируют основной массив поклонников той или иной субкультуры меняется мировоззрение, а то и просто подход к жизни. Даже если он по-прежнему любит слушать стиль «ОI» и не любит негров, то понимает, что выходить на улицу в бомбере и гриндерах уже не комильфо. Тренд ушёл.
– А вот недавно была акция в метро, где, судя по заголовкам СМИ, «стреляли в негра»… Речь об этом столкновении, прим ПН14.
– Мы не знаем, что там произошло. Те праворадикалы, которые сейчас сидят на больших или пожизненных сроках за то, что они творили в нулевых, уже тогда так не одевались. Понимали, что выйти так на улицу – это палево…
– То есть это визуально были обычные парни?
– Я не могу сказать. Это были люди, которые придерживались ультраправой идеологии. Есть приверженцы ультраправой идеи, есть приверженцы ультралевой. Есть религиозные фундаменталисты. Есть экоэкстремисты… В любом учении есть умеренные адепты, а есть радикалы. Посмотрите на ту же либеральную идею. Есть умеренные, а есть крайние – те же либертарианцы.
– А кто же те наглые граждане, про которых сейчас слышно: тут порезали, там избили, или стены расписали?
– Они ищут ответы на извечный вопрос: кто виноват и что делать. И находят ответ в данной категории жертв и данном варианте решения проблемы. Ну, увлеклись радикальной идеологией, причём в самом примитивном её виде – субкультуре. Не от большого ума.
Не зря же ультраправые эволюционировали от скинхедовских группировок в автономные группы сопротивления, которые в интернете переписку вели и встречались уже в основном на акциях. Одевались они как абсолютно обыкновенные люди. Потому что скинхеды – они же приметные, их видно. Обращают внимание даже гражданские.
Ещё в начале нулевых многие в праворадикальных группировки поняли: хочешь вести свою «священную расовую борьбу», первое, что ты должен сделать – это соблюдать конспирацию, стать неприметными. А эти разоделись как клоуны.
Соответственно вопрос: может, это действительно просто представители субкультуры? Ну, не любят они негров. Ну, слушают они свою музыку и так вот одеваются. Ну, так получилось, да. Скинхеды иногда бьют негров, а негры иногда бьют скинхедов.
– Неужели государство не заботят эти фашиствующие молодчики?
– С ними успешно боролись и побороли. Сейчас же нет такого разгула преступлений, как было в своё время по этой линии. Часть этих лиц уже сидит. Часть уехала на Донбасс, и успешно там воюет друг с другом.
А здесь всё относительно тихо и спокойно. Выступления обманутых дольщиков волнуют государство сейчас больше, чем наличие каких-то эпизодических проявлений бритоголового молодняка и работа по выявлению скрытых автономных ультраправых группировок. С 2014 года политика государства резко изменилась. Приоритеты изменились.
– Тогда была наша Олимпиада, Русская весна, был такой подъём… Как изменились приоритеты?
– Ну, вы, должно быть, знаете как. Даже в середине нулевых, где-то в 2005-2006 годы, работа по нацболам для государства как системы была более приоритетна, чем работа по криминальным ультраправым.
Это проявлялось практически во всём.
– То есть?
– Откройте закон об ОРД и читайте, какие есть оперативно-розыскные мероприятия. Подумайте, что из этого может сделать опер сам, а для каких ему нужна определённая техника и прочее. А дальше вы мой ответ слышали. Чтобы я вам совсем уж не разглашал служебную тайну (смеётся).
И тогда всё-таки государство ещё старалось играть по правилам, создавать некую видимость того, что законность приоритетнее, чем политическая целесообразность. Сейчас даже не пытается делать вид, что это не так.
Когда правоохранительные органы работали по таким группировкам как «Шульц-88» или БТО Воеводина-Боровикова, несмотря на очевидность мотива, чтобы доказать совершение преступлений именно по мотивам ненависти и вражды, была проведена титаническая оперативно-розыскная, следственная и экспертная работа.
Сейчас, чтобы привлечь человека по ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды» достаточно, чтобы он на страничке «ВКонтакте» что-нибудь не то лайкнул.
По «Шульц-88» экспертизу писали люди, действительно разбирающиеся в лингвистике. Сейчас такие экспертизы пишут всякие инженеры, психологи и прочее. Создан целый центр экспертиз при ГУ МВД. Соответственно, говорить о том, что он объективен, может человек только конъюнктурный, либо ничего в этом не понимающий. Это, конечно, сугубо моё личное мнение.
