Не допускать зла

Этот принцип превенции зла, предотвращения зла – и зла вообще, и зла конкретно-исторического, направленного на нас, русских – является центральным в крыловской философии. Именно ему посвящена, прежде всего, его главная и пророческая книга – «Поведение», которая со временем, я уверен, будет признана одним из величайших вкладов в историю социологической мысли.

Безупречная логическая конструкция этой небольшой, прочитываемой за один вечер, книги, очень проста. Существуют всего четыре логически возможных модели нормальной человеческой этики. Первая: «Я должен поступать с другими так, как другие поступают со мной». Вторая: «Я не должен поступать с другими так, как другие не поступают со мной». Третья: «Другие должны поступать со мной так, как я поступаю с ними». Четвертая: «Другие не должны поступать со мной так, как я не поступаю с ними». Иными словами: не позволяй другим делать зла в отношении тебя. Это не значит непременно мсти – месть, как раз, как правило, плохая стратегия – предотвращай, не допускай, удерживай от зла.

Эти четыре модели порождают каждая по определённому типу цивилизации, которые Крылов с интуитивной точностью обозначил четырьмя сторонами света: Юг: «Поступай как все»; Восток: «Не делай другим зла, которого не хочешь себе»; Запад: «Позволяй всем делать то же, что и себе»; Север: «Не позволяй поступать с тобой так, как ты не поступаешь с другими». Первые три цивилизационные системы уже вполне реализовались в соответствующих географических регионах, и только Север находится ещё, в сущности, в зачаточном состоянии.

Крылов предложил прогнозирование основных процессов в России на основе 12-летних циклов, которые можно отсчитывать от 1917 года. «Северная» система, как эмбрион, проходила в своём этногенезе предшествующие стадии филогенеза, подражая с 1917 по 1953 год «Югу», с 1953 по 1989 год – Востоку, а с 1989 по 2025 год – Западу, проходя в каждом случае стадии взрыва, расцвета и стабилизации – упадка. Его прогноз, сделанный в 1997 году, реализовался минимум дважды: в 2000-2001 годах российский западнический капитализм пришёл к стабилизации, а в 2012-2014 годах стал изживать себя, сменяясь поиском новых, более аутентично русских идей. Жаль, что как будут развиваться события около 2025 года, Константин Анатольевич никогда не узнает, но события этого 2020 года уже доказывают, что мир Севера, мир сепарации добра и зла, своих и чужих, мир, стремящийся к превенции зла, уже стучит в ворота.

Его отношение к Западу было двойственным. Он его ненавидел и презирал как извращение человеческого духа, что особенно ярко выразилось в одном из самых злых его текстов – антиутопии «Новый мировой порядок». В то же время он восхищался эффективностью Запада и никогда не считал, что мы сможем превозмочь «их» только потому, что мы духовнее. Мы должны быть умнее, жёстче, безжалостнее, эффективнее, чем они.

Национальное освобождение

Важной идеей Крылова, органично вытекавшей из его мировоззрения, было понимание того, что, наряду с нормальной этикой, в человеческих обществах существует и ненормальная: «Я буду делать другим то, чего они мне не делают» (с отрицательным знаком, положительного варианта он, увы, не хотел видеть). Это этика варварства (есть ещё близкая к ней этика паразитизма). Его ненависть к варварству и паразитизму, воплощавшим его историческим силам, явлениям, этносам была беспощадной и в эпоху закручивания гаек в отношении русского национализма закономерно довела до приговора по 282 статье в 2013 году. Ни к какому насилию он, конечно, не призывал, но ненавидеть умел действительно как никто.

Одна из его самых злых политических книг называлась «Прогнать чертей» и была посвящена всей той бесовне, которая сидит на шее у русского народа и стремится его грабить и гнобить. Освобождение русских, возвращение русской нацией себе России, недопущение замены нас ни завезёнными ради экономии копеечки ордами, ни безликими ушлыми «россиянами». Один из первых знаменитых его текстов «Россияне и русские» и создал эту знаменитую оппозицию, в известном смысле не допустив нашего перекрещивания ельцинскими подручными, сформировав массовое негативное восприятие.

Деятельность Крылова как русского националиста была посвящена именно идее национального освобождения русских как в политическом, так и в ментальном смысле. Разумеется, эта деятельность встречалась со многими препонами, которые, пожалуй, увеличивались его личностной чертой – он никогда не стеснялся в публичных и публицистических выражениях, иногда просто увлекался «красным словцом», хотя в личном общении, напротив, был подчёркнуто доброжелателен, любезен и отзывчив. Но с трибуны, в газете, в редких выступлениях на ТВ резал, как ножом, и это многократно увеличивало сопротивление системы.

Но всё-таки он сделал очень много для становления в России умного, интеллектуального, «злого» национализма. Книги и статьи, сайты «Доктрина» и «Традиция», участие в младоконсервативном политическом движении и в сдвинувшим некоторые оси нашего политического самосознания докладе «Контрреформация», основная концепция которого принадлежит именно ему, легендарный в начале 2000-х еженедельник «Спецназ России», газета «Консерватор», правозащитное «Русское общественное движение» (РОД), созданное вместе с Натальей Холмогоровой, журнал «Вопросы национализма», так, увы, и не зарегистрированная «Национально-Демократическая Партия».

Честно говоря, я сперва не понимал, зачем ему понадобилось в тот момент, когда наконец-то ценители его литературного, прежде всего, творчества обеспечили ему неплохие деньги, вбухать их значительную часть на создание и финансирование заведомо безнадёжного в смысле регистрации партийного мероприятия. С годами я понял – НДП стала точкой сборки для многих молодых интеллектуалов-националистов, возможностью ощутить свое неодиночество и двигаться дальше по этому русскому пути. И регистрация или нерегистрация тут, в конечном счёте, была вторична.

Не все из этих «птенцов гнезда Крылова» оказались равноценны, но это уж как везде. Самое важное своё испытание НДП прошла в 2014 году, когда безоговорочно поддержала Русскую Весну, её активисты отправились сражаться на Донбасс, рекой потекла помощь, побывал и выступил в Донецке и сам Крылов. В отличие от некоторых других русских националистов, внезапно начавших «заукраинствовать», Крылов был предельно чётким. Безупречное «чувство врага» его не подвело и на этот раз.

Смотрел в лицо злу

В последние годы в Крылове, конечно, стало нарастать определённое разочарование и усталость, связанные как с полной бесперспективностью любых политических усилий, так и со сдающим здоровьем. «Розановские» провокативно-негативистские нотки в его голосе стали звучать всё чаще (в отличие от многих совершенно не считаю, что в сравнении Крылова с Розановым есть что-то комплиментарное, «розановским» было худшее, субъективистское, что в нём было, напротив, того «объективного» крыловского ума у Розанова, увы, не было). Я в какой-то момент даже вынужден был зло написать, что прошу не приписывать мне крыловских мнений на основании ставшего за много лет привычным выражения «Крылов и Холмогоров».

Здесь выявилась та сама проблема, которая изначально была заложена в его дуалистическом мировоззрении. Он все время смотрел злу в лицо, ходил слишком близко от Ангро-Манью, при этом не отдавая в полной мере отчёта в том, что злое начало может находиться не только вовне, но и нашёптывать изнутри (это первое, что узнаёт человек из православной аскетики). Совершенно дикие внутренние импульсы он по возможности сублимировал в отвратительной глумливой поэзии от имени «Юдика Шермана», но в какой-то момент этот абсорбент, видимо, переставал справляться, и ко мне обращались возмущённые знакомые: «Ну как такое можно писать?» А я утешал их: написав то, что Крылов уже написал, можно дальше писать почти всё что угодно. А сам Крылов в качестве своего рода компромисса все больше начал превращаться в Михаила Харитонова – великолепного писателя-фантаста, чей парадоксальный талант не могли не признавать даже враги, и это обеспечивало ему хотя бы пятачок пространства для социального признания и востребованности.

Конечно, ужасно давила маргинальность, в которую был вытеснен умнейший человек современной России и которая является настоящим нашим национальным позором. После смерти Александра Солженицына Крылов остался крупнейшим национальным умом России. Однако если к Солженицыну, Лимонову, Дугину, даже к автору этих строк (всегда во многом остававшемся лишь учеником Крылова) пришло какое-никакое, пусть полуофициальное и застенчивое, признание, Крылова официоз продолжал ненавидеть, чураться, игнорировать. И этого разделения государства и виднейшего русского ума уже не исправить, хотя именно оно и подтверждало правоту всех тех злых слов, которые он говорил в адрес нашей власти. Теперь из-за коронавирусного карантина мы, видимо, даже попрощаться с ним не сможем по-человечески.

Последнее, что я прочёл от него в соцсетях, было поздравление православных с «запрещённой» Пасхой, сопровождавшееся выражением сочувствия большинству и восхищением меньшинством, которое решилось праздновать, несмотря на все запреты. Очень жаль, что ему так и не суждено было прийти ко Христу, огромность этого ума местами порождала и огромную слепоту, а жизненной дистанции не хватило, он ушёл непоправимо рано. Но у Константина на том Суде будет могущественный заступник, тот, о ком он говорил с уважением и теплотой в течение всей жизни:

«Существует только одна историческая фигура, которая является полной и абсолютной противоположностью не то что какому-то «Сталину», а вообще всей советчине в целом. Это Государь Император Николай Второй, безупречный человек и великий политик, поднявший Россию и русский народ на небывалую высоту – и убитый именно за это.»

Молитвами святого Государя Господь да помилует этого блистательно умного и рыцарственного человека, сражавшегося всю жизнь за Россию и за русский народ, а значит, и за дело Божие. Нам же остаётся только оплакивать то, что он ушёл от нас так безвременно рано – столь многого не рассказав, не написав и не додумав.

Автор: Холмогоров Егор
ЦГ

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.