Случилось чудо, уволенного полковника МВД, но при этом все равно работающего (вот такой вот парадокс ЦПЭ, прим. ПН14) антиэкстремиста Трифонова заметили либеральные (((журналисты))).

Толерантные сотрудники Центра по противодействию экстремизму активно используют социальные сети в своей работе, но сами если их и ведут, то исключительно анонимно. Самое известное и, наверное, единственное исключение — это бывший начальник нижегородского Центра «Э» Алексей Трифонов. Он известен не только своим публичным телеграм-каналом с 20 тысячами подписчиков, но и силовым преследованием нижегородских активистов во время своей работы «эшником» до 2018 года. Трифонов гордится своей службой и активно защищает действия силовиков в соцсетях.

В беседе со специальным корреспондентом «Новой газеты» (((Ильей Азаром))) Трифонов называет оппозиционеров людьми со «свистящей флягой», которые мешают Нижнему Новгороду развиваться. Бывший «эшник» настаивает в интервью, которое хочется разбирать на цитаты, что для комфортной жизни в России нужно просто не нарушать закон, хвалится борьбой с ультраправыми, Навального обвиняет в грандиозном мошенничестве, но признается в симпатиях к совершившей в прошлом году самосожжение журналистке Ирине Славиной.

Особенно интересным это интервью будет постоянным читателям ПН14, регулярно общавшимся в комментариях нашего сайта с самим «героем статьи». Что он тут утверждал, что писали про него СМИ и сейчас его опубликованные сказки про хороших поллюционеров «Э», ежедневно спасающих господина Пу от террористов, экстремистов и прочих «русских фашистов».

Трифонов пишет: Я злых эшников вообще не встречал. Это всё сказки оппозиции. Мы вполне позитивные и коммуникабельные. А вот если, как говорит Азар, выпить пива и поржать (что вполне реально) со мной и моим другом Лёхой Окопным, то миф про злых эшников рассосётся, как швы после сеанса Кашпировского.

— Вы ведь отошли от дел?

— Да, я отдыхаю. На пенсии, заслуженной.

— Бизнесом не занимаетесь?

— Я, скажем так, самозанятый. Но деньги зарабатываю, все нормально.

— Есть ощущение, что в Нижнем какая-то жесть происходит, именно в правоохранительном смысле. То, что вы, наверное, называете обеспечением порядка. Но, кажется, здесь с особым рвением взялись.

— Почему? Идет нормальная методичная работа. Здесь всегда так было. Город в свое время называли Омоновск-сити. Когда сюда приезжали спартаковские фанаты и хулиганили, их жестко ставили на место. Город — «красный» («красными» в России называют колонии, которыми полностью управляет администрация. — «Новая»), город — ментовский, город, в котором надо соблюдать закон, то есть здесь не допускается беспредел с любой стороны. Здесь просто надо жить по закону, и все будет хорошо.

— Как так получилось-то?

— Просто нормальные люди работают. Не за деньги, а ради работы. Вот, собственно говоря, и все.

— Но где еще такое есть?

— Я не вижу ничего сверхъестественного в том, что здесь происходит. В чем жесть-то? Если люди нарушают закон, и их привлекают к ответственности, то это не жесть, а работа.

— Но есть перегибы, нет? Например, с Михаилом Иосилевичем (читайте материал о его деле в «Новой газете». — «Новая»), которого ни за что закрывают.

— Закрывает суд, а правоохранительные органы отрабатывают свою поляну в плане оперативно-разыскной деятельности, сбора доказательной базы и всего прочего, а суд уже решит, насколько они качественно выполнили работу, и даст ей оценку в виде какого-то срока. Может, оправдают его, кто знает.

— Мы можем предположить, что нет.

— Там сроки небольшие — до шести лет. Он же несудимый.

— Это очень большой срок за проведение в своем помещении семинаров хоть, я не знаю, самого Сороса.

— Если мы говорим о соблюдении законов, то, насколько я понимаю, семинары эти были «Открытой России»* (на самом деле — организации «Голос». — «Новая»), то есть организации, которая признана нежелательной. Если мы гипотетически встаем на сторону следствия, то тут чистое соблюдение закона и ничего сверхъестественного. Раз он предоставил ей помещение, то привлекается.

— Вы его знаете?

— Конечно, я их всех [оппозиционеров] знаю давно (говорит с ощутимой брезгливостью). И они меня тоже, ведь я был здесь начальником Центра «Э» с 2011 по 2018 год, а до этого с 2004 года работал по этой линии в управлении по борьбе с организованной преступностью. То есть они как родственники мне практически.

— Иосилевич же не выделялся «особой злостностью»!

— Да нет, почему? Он чистый подстрекатель. Он самодостаточный, с хорошим финансовым обеспечением в отличие от всей этой команды. Мы это прекрасно понимали и знали. Он в свое время с [Ильей] Осиповым открыл главный городской портал «НН.ру», потом они очень хорошо его продали, и на эти деньги он и живет. Еще играет на бирже. Да без разницы, мы в его бизнес никогда не лезли.

Но он решил стать теневым лидером протеста, организовал помещение окололиберальной секты Макаронного Монстра. В этом кружке ему в рот смотрят, а он рассказывает, как все плохо. У них-то плохо, а у него нормально и ровно все. Вот их он и подстрекал на все, насколько я знаю.

— То есть он серый кардинал такой?

— В какой-то степени. Тут целый ряд городских сумасшедших есть, которые воду мутят, но поддержки от населения у них нет. Эта тусовка из 20–30 человек каждый год одна и та же.

— Так зачем тогда «щемить» их?

— В смысле, «щемить»? Это не «щемление». Если поступает заявление от гражданина о противоправных действиях, а мы не будем его рассматривать и закроем на это глаза, то гражданин обратится в прокуратуру с жалобой на правоохранительные органы.

Вы же ругаете полицию, когда она не работает? А сейчас получается, что ругаете, когда работает.

Тут получается палка о двух концах. Заявление проверяется, обрабатывается и передается в следственные органы, а там уже принимается решение.

— Вот на Иосилевича было заявление от Грача. Вы и его лично знаете?

— Никогда с ним не общался. Я знаю, что есть такой человек, и он сейчас подвергается определенному буллингу в сети. Например, от его имени пишут провокационные посты — мне недавно из Чечни звонили и сказали, что Грач у них «разжигает». Я ответил: «Забудьте, это за него делают».

Да и чего Грач? У нас много граждан, которые приходят и пишут заявления, а по почте их вообще приходит несметное количество. Вы не поверите, сколько ребята просто работают «на корзину», просматривая заявления. Где-то выстреливает, где-то нет.

— Сколько примерно?

— Много, и в последнее время больше. По линии экстремизма десятки заявлений в месяц точно. Люди находят провокационные посты в «Фейсбуке», во «ВКонтакте» и присылают, считают нужным, чтобы органы проверили на наличие экстремизма.

— А зачем?

— У каждого есть своя гражданская позиция, у каждого есть свое мнение. Если он считает, что в интернете кто-то неправ (смеется), как это бывает, то он считает нужным заявить, а уже органы отрабатывают. Мы не можем не отрабатывать, мы тоже поставлены в определенные рамки. Если мы не будем работать, а по итогу будет возбуждено дело, то это может быть признано укрывательством преступления.

— Говорят, что Грач — давний информатор полиции.

— Я его не знаю. Я и с Савиновым (другим человеком, чьи показания легли в дело Иосилевича. — «Новая») не виделся ни разу, но подружился в «Фейсбуке», парой фраз перекинулись. Почему-то Иосилевич считает, что он может гражданскую позицию выражать, а люди, у которых противоположная гражданская позиция, сразу «мусорнулись» или «подментованные». Они же ее не скрыто выражают, а открыто и не стесняются этого.