К. Унгвари. Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны / Пер. с англ. А.Л. Андреева. М.: Центрполиграф, 2013.
Тема борьбы Красной армии за Венгрию в 1944—1945 годах заняла важное место в венгерской историографии в период Венгерской Народной Республики: по ней было издано множество исследований, сборников документов и так далее. Но с уничтожением социалистического красного блока эти работы были заклеймены как конъюнктурные антифа-поделки, сделанные по заказу «советских оккупантов».
Но стала ли венгерская историография по данной теме в постсоветский период неангажированной и добросовестной?
В определенной степени книга доктора исторических наук Кристиана Унгвари «Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны» проясняет этот вопрос.
Унгвари с первых строк стремится представить Венгрию жертвой двух равно преступных тоталитарных режимов, нацистского и советского, — у не знающего исторического контекста читателя легко может сложиться впечатление, что она практически против своей воли оказалась втянута в противостояние СССР и Германии и едва не так же ожесточённо сопротивлялась Гитлеру, как — в теснейшем союзе с самим Гитлером — сопротивлялась Красной армии. О том, что нацисты не принуждали Венгрию присоединяться к агрессии против СССР, автор предпочитает не упоминать, начиная повествование с того, что Венгрия к 1944 году начала тяготиться ролью союзника Германии. Вот так прямо и бесстыдно: вдруг начала в 1944-м тяготиться, а того, что было с ней раньше, вдруг почему-то совершенно не помню…
Унгвари также однозначно излагает свое видение роли Советского Союза во Второй мировой войне, рассуждая об империалистических устремлениях Сталина, которого он за переговоры с Черчиллем о разделе сфер влияния порицает за цинизм и величает вероломным диктатором. И эти упреки выглядят особенно интересно на фоне того, что раздел сфер влияния предложил Черчилль. Также здесь Унгвари обращается к своему излюбленному источнику и утверждает, что, «по воспоминаниям очевидцев», Сталин на переговорах с Черчиллем был «изрядно навеселе».
Характерно, что о Ференце Салаши и партии «Скрещенные стрелы», взявших власть над Венгрией после устроенного немцами свержения Хорти и превративших свою страну в безоговорочного сателлита Германии, Унгвари пишет куда более взвешено. Да, он говорит о салашистах как фанатиках-юдофобах, но все же описывает их политическую программу, указывает на поддерживавшие их социальные группы, обозначает позаимствованные у нацистов идеологические постулаты и так далее.
Выдвинутые Сталиным командующему 2-м Украинским фронтом маршалу Малиновскому требования как можно скорее взять Будапешт Унгвари объясняет исключительно «империалистическими устремлениями». В свою очередь, привлечение к Будапештской операции 3-го Украинского фронта маршала Толбухина объясняется, по его мнению, сталинским стремлением зачем-то возбудить конкуренцию между подчиненными.
В историю развития боевых действий книга Унгвари какой-либо существенной новизны не привносит — ход Будапештской операции уже был описан в работах историков и мемуарах участников из разных стран, причем более внятно. Интерес представляют разве что основанные на документах оценки численности германских и венгерских частей, но они фрагментарны, отражают только численность боевых подразделений и призваны подкрепить старательно создаваемую автором картину противостояния горстки германских и венгерских войск полчищам «красных варваров».
В описании убийства на нейтральной полосе советских парламентеров, направленных в Будапешт с предложением о капитуляции гарнизона, Унгвари клеймит советскую версию как лживую пропаганду и настаивает, что инцидент этот произошел случайно, причем высказывает предположение, что к гибели парламентеров могли быть причастны советские войска. Стоит отметить: однозначных доказательств, что командование гарнизона приказывало убить парламентеров, не найдено, и это происшествие вполне могло произойти из-за недисциплинированности германских и венгерских подразделений на местах. Хотя некоторые венгерские офицеры (в частности, генерал-майор в отставке Миклош Фридьяш и начальник артиллерии 12-й пехотной дивизии полковник Иштван Энчи) упоминали о письменных приказах на открытие огня в случае появления советских парламентеров и последующих указаниях уничтожить эти приказы. И мотив Пфеффер-Вильденбруха вполне можно предположить: задача была — лишить деморализованный гарнизон надежды на пощаду со стороны штурмующих.
Окончательно Унгвари раскрывает свои взгляды в главах, посвященных поведению красноармейцев. По сути, он реанимирует классический образ убийц, грабителей и насильников, лишенных разума и непредсказуемых. Как обычно, автор обращается к документам, также предпочитая нарративные источники, а зачастую ссылается на пострадавших и очевидцев.
Описания безудержного пьянства, надругательств над культурными ценностями, массовых расстрелов пленных и раненых в госпиталях, повсеместных грабежей и изнасилований предельно эмоциональны и красочны.
При этом автор с ходу отвергает неизбежную связь общей ожесточенности красноармейцев с действиями немцев и венгров на советской земле и заявляет, что главными причинами описываемого им поведения являлись, разумеется, советская пропаганда и вообще тоталитарный азиатский режим, будивший в человеке разрушительное начало.
Особое место в повествовании о советских бесчинствах по давней традиции занимают описания чудовищных массовых изнасилований. Возникает мысль, что господину Унгвари не дают покоя лавры другого признанного эксперта по этой теме, Энтони Бивора: и подбор источников, и тезисы иной раз обладают близнецовым сходством.
Изнасилование красноармейцем белых женщин в Европе показано в виде безнравственного порождения тоталитарного режима, вымещающего свои комплексы.
Так, выясняется, что советские военнослужащие считаются с венгерской полицией, представители которой вполне в силах останавливать изнасилование венгерок своим появлением.
В конечном итоге работа Унгвари представляет яркий образчик современной восточноевропейской историографии Второй мировой войны. Книга отличается опорой на большой массив проработанных источников, обоснованностью и глубиной авторских суждений. По большому счету, это историческое исследование вовсе, а не памфлет, как его пытаются представить советские пропагандисты.
