Там, опасаясь новых избиений и реализации угроз, я под присмотром активистов несколько раз дословно переписывал явку с повинной, при этом, если я менял какие-либо слова, то мне приходилось переписывать все с самого начала. Затем я также был вынужден написать объяснение для ФСИН, которое повторяло явку с повинной. Это также происходило под контролем активистов.

В явке с повинной и объяснении была изложена версия событий из статьи СМИ «Медузы». После чего активисты заставляли меня учить явку наизусть и пересказывать им ее. Учил и пересказывал ее я очень долго, до глубокой ночи. Затем, когда активистам понравился мой пересказ, они отпустили меня спать. Время было примерно час ночи.

16 сентября. Признательные показания

Приехал следователь Косенко (именно он в апреле допрашивал Иванкина в качестве свидетеля по делу об убийстве Левченко и Дорофеева — МЗ) вместе с дежурным адвокатом [Натальей] Майер, с ними присутствовал сотрудник ФСБ Лопатин.

Перед тем как меня привели на встречу к следователю и адвокату, активисты еще раз напомнили обо всех своих угрозах, требовали, чтобы я все делал, как скажет следователь. Я согласился и обещал им, что все сделаю, как нужно, поскольку очень сильно боялся, что они исполнят все свои обещания. Я в полной уверенности был, что они могут исполнить все угрозы, и мне никто не поможет.

Когда я пришел на встречу к следователю, он пояснил, что ему передали мою явку с повинной, и теперь ее надо закрепить в присутствии адвоката Майер. Первое, что я написал, это отказ от адвоката Карташова К. Б. и согласился на адвоката по назначению Майер. При этом следователь Косенко убеждал меня, что мы изначально заняли неправильную позицию по делу, но теперь все в порядке, обещал мне, что с признанием вины мне не добавит большой срок. После чего перешли к оформлению явки с повинной, для этого требовалось еще раз пересказать содержание ранее написанного мной объяснения.

Насколько помню, я повторил ранее написанное, при этом следователь вносил свои правки там, где считал нужным, некоторые моменты из объяснения ему не понравились, и он переписал их по-своему. Я со всем согласился, опасаясь угроз активистов, а адвокат Майер никаким образом не вмешивалась в процесс. Она в основном общалась с сотрудником ФСБ Лопатиным на отвлеченные темы, вопросов мне не задавала, побеседовать наедине не предложила, на мою просьбу связаться с моим адвокатом Карташовым или женой сказала, что она пришла сюда работать, и у нее нет времени влезать в это дело и кому-то звонить. Тогда я понял, что никто мне не поможет. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, я дал признательные показания.

Каждый день мне поступали угрозы и «советы» все признавать от активистов. Иногда они применяли физическую силу — как я понял, для профилактики. Я находился под сильным моральным и психологическим давлением и не мог защищаться.

На следующий день после оформления явки с повинной я был допрошен в качестве подозреваемого с участием адвоката по назначению Майер. В тот период у меня уже не было даже мысли давать показания о том, как все было на самом деле, что я никакого отношения к смерти Дорофеева и Левченко не имею.

Я соглашался со всем, что предлагал следователь, давал нужные ему показания. А чтобы я ничего не забыл, со мной каждый день «общались» активисты. Они продолжали унижать меня, запугивать и бить.

Затем на следующий день или через день был один или два допроса, о чем они были, я уже не помню, следователь вносил уточнения, а я по-прежнему со всем соглашался из-за опасений за свою жизнь.

28 сентября. Предъявление обвинения в СИЗО-1 Владимира

Далее несколько дней следователь ко мне не приходил. Зато подходили оперативные сотрудники исправительной колонии и постоянно задавали уточняющие вопросы по делу. Не знаю, для чего они это делали, может, перепроверяли информацию, а может, смотрели за моей реакцией, не передумал ли я и буду ли я дальше все признавать и со всем соглашаться.

А затем меня этапировали обратно в ФКУ СИЗО-1 города Владимира. И кажется, в этот же день или на следующий ко мне приходил следователь Косенко и адвокат Майер.

Следователь Косенко предъявляет мне обвинение, датированное 28.09.2021. Возможно, это и было сделано 28.09.2021.

До того, как пришел следователь, я начал записывать в свою тетрадь всю хронологию действий, которые со мной были совершены. Я фиксировал даты выезда (если помнил), кто и каким образом причинял мне вред. Пытался восстановить показания, которые написал следователь, но после предъявления обвинений и допроса в качестве обвиняемого, я вернулся в хату и обнаружил, что моя тетрадь с записями пропала, ее кто-то украл.

Вечером в этот же день ко мне подошел сотрудник СИЗО и сказал, чтобы я не думал даже о том, чтобы поменять показания, иначе меня снова могут вернуть в ИК-3, если я не до конца понял урок. Я ответил, что все понял и менять показания не буду.

На следующий день, предположительно 29 сентября, ко мне в следственный изолятор в очередной раз пришел следователь с адвокатом и провел очередной допрос. Опасаясь, что меня снова могут этапировать в ИК-3, я соглашался со всем, что писал следователь. А когда он вышел, то попросил адвоката Майер позвонить моей жене и рассказать, где я нахожусь. Но адвокат сказала, что не будет никому звонить.

30 сентября. Проверка показаний в Рязани

В четверг, 30 сентября, меня этапировали в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Рязанской области.

В субботу, 2 октября, меня вывезли из СИЗО в здание Следственного комитета в городе Рязани, где в присутствии другого дежурного адвоката был мой допрос в качестве обвиняемого (по части 2 статьи 105 УК).

Кроме того, передо мной разложили карту Рязани и следователь сказал, чтобы я показал район города, в котором я совместно с [Алексеем] Полтавцом проживал в 2017 году.

Алексей Полтавец — сбежавший в Украину знакомый пензенских фигурантов дела — рассказал «Медузе», что в апреле 2017 года он вместе с Иванкиным убил своих друзей Левченко и Дорофеева в лесу под Рязанью. Бывшая девушка Полтавца Виктория Фролова при этом утверждала: тот рассказывал ей, что сам зарезал Левченко и Дорофеева, объяснив это тем, что они хотели сдаться силовикам из-за уголовного дела о наркотиках.

Поскольку я город не знаю, я выбрал достаточно большой участок карты.

Затем следователь пояснил, что необходимо сделать проверку показаний на месте, но так как я не знал, куда надо ехать, то периодически мы останавливались и следователь показывал мне направление, после чего включалась видеозапись, на которой я повторял слова следователя.

Когда мы ехали в лес, где были обнаружены останки Дорофеева и Левченко, мы несколько раз делали ложные остановки, и следователь под видеозапись просил меня сказать, что мы ошиблись и нам надо не сюда. А потом он мне показывал направление и включал видеозапись, а я вновь повторял его слова.

С наступлением темноты пришлось прервать следственные действия.

А на следующий день, 3 октября, все продолжилось, и я все делал точно так же, как днем ранее. Повторял за следователем, включалась видеозапись. Я и подумать не мог о том, чтобы прекратить этот фарс, поскольку боялся и в настоящий момент боюсь, что меня вернут в ИК-3 во Владимире, где продолжат избивать или даже убьют. Я реально опасаюсь за свою жизнь и здоровье.

Редактор: Мария Климова