Так что рабы оставались в Африке, и им находили там массу всяких интересных применений, тем более что человеческая жизнь за отсутствием спроса стала здесь стоить совсем дешево.
И лишь открытие Нового Света вдохнуло жизнь в международный экспорт рабов с Африканского континента, прежде всего из перечисленных выше крупных рабовладельческих центров.
Земля свободы, не связанная пока законами, не опутанная налогами и инструкциями, не контролируемая толком ни церквями, ни метрополией, — плодородная почва, дававшая урожаи востребованных даров юга, — ждала рабочих рук. Дешевых рабочих рук. И хотя многие правительства Европы принялись спешно штамповать указы и постановления, запрещавшие перевозить на новые территории половину Африки, закон не поспевал за реальностью, ибо контролировать его исполнение было трудно.
Испанцы практически сразу после начала колонизации категорически запретили обращать в рабов местное население, а с XVII века был запрещен и ввоз рабов в большинство испанских колоний.
Англичане, разделавшиеся с рабством еще в 1215 году посредством Хартии вольностей, препятствовали возрождению этого неприятного института так успешно, что лишь 6% всех вывезенных из Африки невольников попало в Северную Америку. Правда, были сделаны поблажки колониям на Карибах, прежде всего Барбадосу и Антигуа, потому что это был центр экономического и военного противостояния Франции и Великобритании и местные плантаторы долго пользовались определенным иммунитетом к британским законам. При этом, разумеется, категорически запрещалось обращать в рабов свободных людей, за это полагалась виселица. Привозить можно было только людей с официальными пожизненными «контрактами», которые быстро научились оформлять африканские работорговые державы.
Проще всего отнеслись к делу португальцы: в Бразилию было завезено рекордное количество рабов. По некоторым данным, чуть не 60% всех купленных европейцами в Африке невольников осело здесь. Чарльз Дарвин, посетив Бразилию, сообщал, что рабство тут поистине отвратительно, но в конечном счете оно падет и португальцы будут вынуждены смешаться с преобладающим здесь чернокожим населением. Что, в общем, и произошло по заветам великого эволюциониста. Сегодня в Бразилии европейские черты лица и светлая кожа считаются, конечно, признаками вероятной принадлежности к классу богатых и образованных, но в реальности метисизация населения привела к тому, что бразильцы (за исключением представителей некоторых аборигенных племен) ощущают себя единым народом. Расового и национального противостояния здесь по большому счету нет, ибо практически каждый современный бразилец имеет в своих предках и угнетателей, и угнетенных, и победителей, и побежденных. Так что он может бесконечно просить у самого себя прощения перед зеркалом.
Как отменяли
И все-таки почему европейцы так долго сохраняли рабство в колониях, когда оно было невыгодно самим европейским обществам?
За редким исключением оно было экономически неэффективно на длинной дистанции по сравнению с фермерством и свободным производством. Оно, безусловно, портило нравы. Уже в XVI веке люди понимали, что, массово ввозя на свои территории представителей иной расы, культуры и внешности, они закладывают мину на будущее, ибо расовые проблемы становились головной болью практически сразу. Европа XVII–XIX веков точно не испытывала недостатка рабочих рук: популяционное давление было огромно, свободные земли и рабочие места манили небогатых предпринимателей и голодную бедноту. И пусть непосредственно владельцам плантаций было выгодно использование условно бесплатного труда (на поверку он оказывался не таким уж бесплатным), но эти владельцы не были столь уж мощной политической силой в Старом Свете.
Однако нужно сказать, что движение за немедленный отказ от рабства имело очень убедительных противников. Да, уже в XVII–XVIII веке огромное количество образованных европейцев относилось к рабству с неприязнью, считало его дикостью и мерзостью, памфлеты против него выходили каждый год. Но при этом все-таки бытовало и мнение, что, вывозя несчастных чернокожих невольников в колонии, работорговцы делают доброе дело, что в любом случае под надзором порядочных христиан эти люди, во-первых, приобщатся к вере Христовой, а во-вторых, будут накормлены не только их души, но и их тела. Сведения об условиях жизни в Африке были хорошо известны, и среднестатистический сеньор, месье или джентльмен никак не мог одобрить каннибализм, кровавые жертвоприношения или массовое вырезание одного племени другим.
А такое сплошь и рядом происходило, когда работорговые суда не очень спешили пристать к берегу и заплатить за пленников ромом, свининой и ружьями. Те же зулусы под руководством вождя Чаки с 1815 по 1835 год вырезали от одного до двух миллионов человек, в основном представителей племени коса, во время своей операции «мфекане», целью которой было полное истребление в зулусских владениях всех, кто не зулус. С большей охотой Чака, конечно, продал бы немалую часть вырезанных, но именно тогда спрос на рабов страшно упал благодаря международным запретам на работорговлю. Так что проданы были лишь отдельные счастливчики, да и то в основном в африканские рабовладельческие страны.
Даже великий британский аболиционист Уильям Уилберфорс, положивший жизнь на то, чтобы во всех владениях короны не осталось ни одного раба, в 1788 году сказал, что не спорит: жизнь раба в колонии обычно сытнее, здоровее и счастливее, чем то, что ждало его на родине. После чего произнес ставшую знаменитой фразу: «Как бы то ни было, мы не имеем права делать человека счастливым против его воли».
После того как мир отказался от рабовладения, оно вовсе не исчезло в Африке. Потребовались еще значительные усердия мирового сообщества, чтобы рабовладение и на Черном континенте загнали под официальный плинтус, где оно, правда, по-прежнему живет и местами даже процветает.
Матвей Воголжанин
Источник
