Я как человек воспитанный советской пропагандой, раньше наивно верил, что в Африке негры голодают и им надо помогать, следуя идеологии человеколюбия и благотворительности, но только до тех пор как меня поселили в вышеуказанном лагере, но это совсем другая история, сейчас говорим исключительно про Джему.

Итак, после ликвидации лагеря беженцев Глаерум, Джема, в отличие от меня, получил отдельно стоящий трехкомнатный дом со всеми удобствами и видом на океан.

Причиной нашего тесного общения, стало событие 12 января 2009 года, когда сомалийские пираты напали на норвежское судно, но потомки викингов, не только отбились с честью, а оставшихся морских разбойников, чтобы они больше походили на пиратов, выкололи им по одному глазу и отрубили по одной ноге, после чего выпустили на берег. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но и после этого случая, в Норвегии стали ходить анекдоты, больше похожие на правду.

Может так и следует помечать пиратов?

Но что же дальше? Оказалось, что несколько морских разбойников ушли на дно кормить рыб и это не понравилось их соотечественникам в Норвегии, и поэтому уже в марте, толпы социальных паразитов устроили митинг протеста (см. фото), кстати сказать разрешенный, у парламента Норвегии с требованием «прекратить убийства мирных рыбаков». Ну и так полагается, профессиональные тунеядцы жаловались на дискриминацию, проявление расизма в Норвегии и тяжелое социальное положение прибрежных районов Сомали, которое заставляет бедных рыбаков брать на абордаж наиболее выгодные для грабежа и вымогательства корабли.

Но что же Джема? Я практически забыл о нем, если бы мы не встретились с ним на этом митинге.

Сначала о себе, меня выселили из лагеря и из временного жилья, обосновав это тем, что я уже достаточно хорошо владею норвежским, кроме того в моем багаже есть и английский и поэтому я должен покинуть жилье и вообще Сурнадал. В прочем была альтернатива, переехать на Крайний Север и там поселиться в общежитии. Выбор невелик, либо на север, либо никак. После чего я поехал в Осло, жаловаться и восстановить справедливость, но вернувшись, я с удивлением обнаружил, что ключ не подходит к двери, а через минуту в двери моей квартиры, стояла заспанная болгарская девушка Люба, видимо местная власть решила поселить ее с таким расчетом, чтоб рассорить нас. Властьимущих весьма раздражала дружба славянских народов и граждан СНГ.

По этому поводу, мне вспомнилась последняя поездка в Туркменистан в 2000 году, в городке Чарджоу, менты арестовали своего коллегу, потому что он вскрыл опечатанную квартиру, человека, который был в тюрьме. В Туркменистане, который критикуют на чем свет стоит, квартиру без присутствия хозяина трогать нельзя, а в «демократичной» Норвегии можно вселить на законных основаниях в квартиру, где проживают люди, другую семью, можно, достаточно для этого уехать на неделю в гости, а в твоей квартире уже кто-то живет.

Эмоции переполняли меня, но об этом потом, после этого, я вынужден был вернуться в Осло, где прожил в гараже и палатке, вместе с бомжами и отбросами общества пять месяцев на улице, при этом имея мандат ООН и статус политического беженца. Это дало мне много информации для книги «Ниже плинтуса». Несколько раз меня останавливала полиция и мое положение шокировало даже видавших виды полицейских. В настоящее время, я снимаю крохотную квартиру на окраине Осло, за свой счет, в грязноватом цветном квартале, именуемый Osloabad. Никаких пособий не предусмотрено, если ты не бывший пират или не международный террорист. Полагающуюся мне квартиру от Норвегии, я так и не получил, судебные тяжбы идут уже 7 лет, а власти между строк пишут – «Мы не дадим тебе квартиру, потому что ты русский» или «довольствуйся тем что тебе дали статус беженца».