Силовые структуры сегодня не могут уничтожить очаг экстремизма в Дагестане. Между боевиками и правоохранительными органами установился относительный военный паритет. Однако местная власть начисто проиграла идеологическую войну. Поэтому число приверженцев экстремизма непрерывно растет. А сторонники светского государства дезорганизованы, дезинформированы и напуганы.
Преданные и убитые
Сегодня ситуация в Дагестане настолько сложна, что за каждым громким убийством обязательно стоит предательство. Если человека убили, значит, его предал тот, кто должен был прикрывать спину.
28 июля в Дагестане был застрелен руководитель информационного управления администрации президента РД Гарун Курбанов. Он был последним чиновником, действительно ведущим идеологическую борьбу с религиозным фанатизмом.
Предшественников Гаруна Курбанова в Дагестане убивали, и не раз. В 2003 году убили министра по делам национальностей, информации и внешним связям РД Магомедсалиха Гусаева, а в 2005 году убили его друга и приемника Загира Арухова. Фактически после этого организованные попытки государства влиять на ситуацию в информационной сфере закончились. Борьба стала делом одиночек.
Гарун Курбанов был отчаянным борцом с экстремизмом, но действовал крайне осторожно. Возможно, роковой для него стала статья «Составить компанию Даудову в Аду — не хочу!», которую он пытался заставить разместить в одном из республиканских СМИ.
Однако сегодня почти никто из официальных чиновников уже не решается открыто критиковать боевиков, их методы и действия. Официальная власть действует «в подполье», а государственные органы и СМИ находятся под со-контролем боевиков и власти. «Со-контроль» означает, что государственные институты и СМИ получают государственные дотации, но пронизаны сетью информаторов и не рискнут принять открытую анти-моджахедскую позицию.
Если десять лет назад, во времена Гусаева и Арухова противостоять идеологическому влиянию боевиков было просто опасно, то сегодня — безнадежно опасно.
Самая горячая точка
Хорошо известно, что в Дагестане идет война с террористическим подпольем. В терактах и спецоперациях ежегодно погибают сотни по преимуществу молодых людей. По числу жертв этой необъявленной террористической войны Дагестан сопоставим с «горячими точками» планеты: Афганистаном, Пакистаном, Ираком… А по числу жертв на душу населения даже лидирует.
Однако!
Эта война какая-то… неправильная, что ли.
Боевики убивают милиционеров, спецназ убивает боевиков. Тут все понятно. Сводки с места очередного теракта охотно перепечатывают информационные агентства и России, и мира. Но вот попробуйте найти информацию о том, что в Дагестане некий высокопоставленный чиновник публично осудил действия боевиков?.. Пролистайте официальные республиканские сайты: riadagestan.ru (РИА «Дагестан»), dagpravda.ru («Дагестанская правда») и president.e-dag.ru (сайт президента).
Такой информации там почти нет. Никто из официальных лиц Дагестана не говорит что боевики — это плохо, что убийство милиционеров — это плохо, что терроризм — это плохо. Зато много говорится о том, что инвестиции — это хорошо, что программы государственной поддержки — это тоже хорошо…
В дотационном Дагестане на три миллиона жителей почти 600 тысяч чиновников и прочих бюджетников. Интересно ведь, почему такое огромное число граждан перебралось в зрительское ложе и пассивно наблюдает за тем, как боевики пытаются свергнуть светскую власть и тем распустить их по домам?..
Война в Дагестане уже проиграна
А весь фокус в том, что местная власть уже проиграла войну в Дагестане.
Идеологической работы по противодействию экстремизму реально не ведется. Ни на уровне рядового учителя, ни на уровне высших чиновников республики.
Более того! На все должности, которые должны вести информационную борьбу с экстремизмом, уже назначены люди, сделавшие карьеру на защите боевиков от «милицейского произвола». Эти назначения были сделаны в знак того, что светская власть не ведет никакой пропагандистской работы. По сути эти назначения — система контроля за идейным разоружением властей.
Хотя республиканское руководство уже признало поражение, однако его не хочет признать Москва, которая прямо руководит силовыми ведомствами — полицией и ФСБ. Поэтому уже безнадежная и бесперспективная война с экстремизмом продолжается — каждую неделю проводятся спецоперации и ликвидируются экстремисты. В том числе — их наиболее известные руководители. Но на место каждого убитого боевика приходит двое других.
Партизаны в погонах
В условиях наличия у экстремистов массовой сети информаторов, даже правоохранительные структуры действуют из «подполья» и их действия часто очень похожи на партизанские вылазки.
Стандартная спецоперация выглядит следующим образом. Боевик выходит из маршрутного такси. К нему сзади подходят неизвестный в гражданской одежде, несколько раз стреляет в голову, прыгает в ожидающую машину и исчезает. Так, к примеру, 20 июля был убит Шамиль Пайзуллаев, подозревавшийся в организации терактов в Москве.
Еще одна привычная в Дагестане картина: на дорогах стоит патруль ГИБДД, прикрываемый огневой группой полиции в масках. Из проезжающей машины подросток кричит: «чё, без своей маски ты не такой крутой?!» Хохот, рев мотора, униженный сотрудник на глазах у толпы.
Истинная власть
Напротив, действия боевиков все чаще избирательны и направлены не на число жертв, а на массовый успех, на обеспечение пропаганды и закрепление победы идейно-политическими методами.
В Дагестане боевики не взрывают маршрутки, не захватывают школы и детские сады.
В Дагестане главное оружие экстремистов — проповедь. Силовые акции также довольно избирательны. Молодые «новобранцы» боевиков поджигают магазины, где торгуют спиртным. При этом посетителей и продавцов заставляют выйти из торговой точки. Боевики заставляют платить предпринимателей, ведущих «грешный» бизнес. Заставляют платить коррупционеров и глав администраций за их «грехи» — коррупцию и казнокрадство.
Бывает, боевики выборочно убивают учителей, директоров школ, противостоящих исламской агитации в школах.
В общем, они ведут себя как истинная власть, жестоко карающая тех, кто нарушает, на их взгляд, требования шариата. Они не похожи на подполье. Чего не скажешь о действиях силовых структур.