В том же докладе отмечается, что во время сезона 2015-2016 годов «значительно возросло» количество ксенофобских нападений на матчах. В мае 2017 года глава дисциплинарного комитета Российского футбольного союза Артур Григорянц заявил, что во время сезона 2016-2017 годов «проявлений расизма не было». Однако авторы доклада разъяснили, что «на самом деле, он имел в виду отсутствие обезьяньих криков» (По правде говоря, даже этот мораторий оказался недолговечным, ибо в прошлом месяце на товарищеском матче в Санкт-Петербурге были слышны обезьяньи крики в адрес французских игроков.)

Чтобы изменить отношение к российским футбольным фанатам в мире, Кремль нанимает пиар-агентства, которые отправляют на трибуны так называемых вежливых болельщиков, раздающих на матчах конфеты, горячий чай и одеяла, а также размещающих оптимистичные селфи в Инстаграме. Несмотря на такие публичные акции, кое-кто считает, что государство втайне как и раньше поддерживает хулиганов. «Действительно, государство пытается исправить имидж футбола накануне чемпионата, — говорит Солопов. — Но его гораздо больше заботит то, что здесь может случиться нечто вроде украинской революции. А если она случится, то хулиганы правого толка выйдут на улицы против власти. Так что втайне оно по-прежнему поддерживает боевые фанатские группировки. Я считаю, что политическая власть остается в руках правых фанатов».

Назначение в каждом клубе сотрудников по связям с болельщиками указывает на то, что Кремль верит в возможность контролировать футбольных хулиганов. «Клубы назначают настоящих лидеров хулиганов в надежде на то, что на важных матчах им удастся удержать фанатов под контролем», — говорит Павел Клименко, работающий в организации «Фэр». Однако непонятно, насколько эффективна такая система, и работает ли она вообще.

Наверное, государству трудно контролировать то, на что оно прежде закрывало глаза. «Государство считало, что хулиганские группировки это организованная сила, которую можно использовать для поддержания порядка, — говорит бывший полковник полиции Юрий Абрашов, который сегодня работает директором государственной компании «Ивент Сейфти» (Event Safety), занимающейся подготовкой и выставлением стюардов на спортивных мероприятиях. — Но эти группировки дали обещания, которые не были выполнены».

Несмотря на слежку ФСБ, запреты и другие усилия по подавлению деятельности хулиганов крайне правого толка, существует немалый риск насилия на ЧМ-2018. «Может, заранее спланированных и организованных нападений и не будет, потому что хулиганы боятся спецслужб, — говорит Клименко. — Но то, как работают их структуры, говорит о том, что контролировать все очень даже непросто».

Дождливым октябрьским днем я поехал с Никитиным на мрачную станцию Ростокино, что в 40 минутах от центра Москвы. Там мы пошли по железнодорожным путям, а потом спустились по мокрому и грязному склону вниз в лес, где часто дерутся футбольные хулиганы. Большевики в 1917 году объявили кулачные бои вне закона, однако хулиганы в последние годы возродили националистическую традицию русских лесных драк, известных под названием «Стенка на стенку». Такая практика дает молодым бойцам возможность без особого риска стать членами хулиганской среды. Она распространилась по всей Европе, и теперь лесные бои стали частью хулиганской культуры от Украины до Швейцарии. «Иногда мы слышим о смертельных исходах, — говорит Никитин. — Но я не верю, что кто-то погибает. При этом мне недавно пришлось помогать одному парню, у которого был разрыв легкого».

Когда Никитин впервые услышал о лесных боях, его не интересовали ни футбол, ни драки (он признается, что занимался брейк-дансом). «Это казалось глупостью, — говорит он. — Конечно, это просто идиоты, которым больше нечем заняться». Потом, когда ему исполнилось 23 года, один его знакомый по спортивному залу позвал Никитина на такой лесной бой. «Он казался мне нормальным парнем, поэтому я заинтересовался. Я начал задавать вопросы, а он сказал, что это самое лучшее хобби, каким только можно заниматься». Никитин, который редко дрался в школе, оказался прирожденным бойцом. «Мне понравилась атмосфера, адреналин, необходимость быть настороже», — говорит он.

Никитин широк в кости, а на лбу у него несколько шрамов. Когда мы шли по лесу, он держал одну руку во внутреннем кармане куртки, где у него лежит нож. Время от времени мы поскальзывались на глинистой тропинке, но пройдя пару сотен метров вдоль линии деревьев, Никитин остановился и указал на полянку, которая была целью нашей поездки.

Он рассказал, что несколько раз в месяц рано утром здесь собирается человек 30. Они приходят отдельными группами, разделившись по командам, за которые болеют (в хаотичных уличных драках хулиганы используют пароли, чтобы было ясно, на чьей они стороне), и сосредотачиваются на разных концах поляны, чтобы обсудить тактику действий. Через какое-то время мужчины выстраиваются в две противоположные шеренги на расстоянии 20 метров одна от другой. Кто-то разминается перед боем, кто-то нюхает нашатырь, чтобы обострить свои чувства. Вокруг поляны стоят мужчины постарше, которые следят за происходящим заинтересованно и увлеченно, как талантливые скауты. Кто-то снимает все действие, чтобы позже посмотреть запись боя. Время от времени эти записи выкладывают в Ютубе.

Звучит свисток, и две группы начинают сходиться. Сначала они двигаются медленно, хлопая в ладоши, чтобы показать, что у них нет оружия, потом разгоняются и врезаются друг в друга. После этого бойцы разбиваются на пары, и начинается схватка один на один. Некоторые бойцы падают довольно быстро в надежде избежать серьезных повреждений. Наблюдательные скауты видят, что особого желания драться у них нет. Этих людей больше не будут приглашать. Кто-то начинает корчиться от настоящих ран. Проходит всего несколько минут, и становится ясно, у какой стороны еще есть стоящие бойцы. Эта сторона побеждает. Кто-то отправляется домой, кто-то, прихрамывая, бредет в больницу. Тех, кто доказал в лесном бою свой бойцовский талант, могут пригласить в фирму, а после начальной подготовки и на улицу — в драку.

Когда семья Никитина в конце 2000-х годов вернулась в Россию, он стал искать новую команду и фирму. Владелец магазина одежды, которому Никитин продал вещи от Тора Штайнера (это немецкая марка, ассоциирующаяся с неонацистскими группировками), спросил его, не хочет ли он стать членом спартаковской фирмы, которая должна была драться с другой командой из Санкт-Петербурга. «Но перед той дракой мои знакомые позвали меня подраться за другую команду, ЦСКА, — вспоминает он. — Поэтому я стал драться за другую сторону. Знаете, на футбольные команды мне всегда было наплевать».