По общепринятому мнению, в 60-е консервативное движение в США утеряло контакт с чернокожим населением и отдало афроамериканский электорат левым либералам. Пожалуй, с этим мнением стоит согласиться. И, начиная серию материалов и подкастов о чёрных консерваторах как «диссидентах в квадрате» (выступающих против политического и этнического мейнстрима одновременно), прежде всего стоит вспомнить именно 60-е, а заодно ошибочно романтизируемое явление под названием «чёрный радикализм».
Итак, хотя выражение «чёрный республиканец» обозначало прежде всего сторонников отмены рабства, и именно республиканские политики (от Линкольна до Эйзенхауэра) предпринимали наиболее активные попытки покончить с расовыми проблемами, от рабства до сегрегации, в 60-е среди республиканцев случился раскол именно по расовому вопросу. Пока более мейнстримные республиканцы во главе с сенатором Эвереттом Дирксеном пробивали Акт о Гражданских Правах 1964 года, консервативные деятели выражали неудовольствие происходящим. По их мнению, вмешательство федерального правительства в расовые проблемы есть отход от Конституции и посягательство на права штатов. Сторонники же Акта полагали, что ждать разрешения проблемы естественным путём вряд ли стоит, да и сама по себе ситуация с отступлением от идей равных возможностей не является американским достижением. В теории правы были обе стороны, но в результате такой вот «конфликт хороших с отличными» (решайте сами, кто в такой дуэли кто) привёл к отчуждению чёрного населения от республиканцев, да и от консерватизма.
Уильям Бакли и его коллеги по «Нэшнл ревью», сперва выступавшие против Акта, во второй половине 60-х всё же признали борьбу за гражданские права важной частью консерватизма (к самому красноречивому признанию вернёмся в конце статьи). Хотя и их опасения о чрезмерной активности правительства в решении расовых проблем оказались разумными — см. «позитивную дискриминацию». Но было уже поздно. Ни с какой стороны не расист и вообще-то противник сегрегации Барри Голдуотер своей позицией против Акта загубил и без того хлипкие шансы на президентский пост, а активно противостоявший Акту о Гражданских Правах времён Эйзенхауэра президент Линдон Джонсон оказался героем и ловко присвоил себе львиную часть заслуг. Факт, что куда больше республиканцев, чем демократов, проголосовали за Акт 64 года, тоже как-то позабылся. Неполиткорректная по нынешним временам реплика Джонсона «Я сделаю так, что ниггеры будут голосовать за демократов следующие 200 лет» стала реальностью.
Но вот вроде с расизмом официально покончили, а дальше что? Как добиться интеграции? Этого никто не знал. И чернокожие из положения нелюбимых детей, которые должны стараться больше всех, чтобы добиться успеха в жизни, превратились в разом лишившихся завышенной ответственности людей (между прочим — профессиональный подъём чернокожих после Акта как раз замедлился). То есть образовался некоторый вакуум, который надо было чем-то заполнить. У демократов был готовый ответ — конечно, правительственной помощью во всех видах. У либеральной интеллигенции свой — отказом от любых попыток требовать от чернокожих ответственности за свои действия и культом «белой вины и чёрных жертв» (определения чёрного консерватора Шелби Стила). Чёрные ответили превращением в послушных получателей пособий и поставщиков голосов для Демпартии. И чёрным радикализмом.
Как это часто бывает, в основе чёрного радикализма были неплохие в общем-то идеи. Надежда только на себя, отказ от помощи со стороны белого истеблишмента и так далее. Но вот этот вакуум и всё та же «белая вина» привели к тому, что чёрные радикалы стали искать вдохновение не среди своих же героев прошлого (например, Фредерика Дагласса, республиканца, к слову), но среди модных в 60-е левых псевдофилософов и идеологов заодно с тоталитарными левыми же лидерами наподобие товарища Мао. Так что очень быстро граница между независимостью и сепаратизмом была стёрта, а на смену борьбе с расизмом, за равные права и полноправное членство в американском обществе пришли требования особых прав и чёрный расизм. Радикалы превратились в демагогов, а порой и обычных бандитов, эксплуатирующих расизм в своих интересах. И на их фоне ратовавший за общество, где человек важнее своей расы, Мартин Лютер Кинг стал почти консервативным лидером.
Созданная ещё в 1930-м «Нация Ислама» привлекала некоторых будущих чёрных консерваторов (в том числе Шелби Стила и Кларенса Томаса) именно призывами к независимости. Но когда оказывалось, что за призывами к независимости следуют антисемитизм и ненависть ко всем иноверцам, то и Стила, и Томаса ждало разочарование. Не стоит забывать и о борьбе за власть внутри движения, которая происходила между Малколмом Икс и лидером «Нации» Элайджей Мухаммадом. Пламенный обличитель всех белых Икс в какой-то момент стал задумываться о том, что с белыми можно в общем-то иметь дело, поэтому откололся от движения. Лидеру и его помощнику Луису Фаррахану (ныне как раз возглавляющему «Нацию») такое не понравилось. В 1965 Икс был застрелен исламистами. Хотя связать убийц напрямую с Фарраханом не удалось, семья Икса считала именно его организатором преступления.
Вообще, если посмотреть на «подвиги» чёрных радикалов, то возникнет впечатление, что вы читаете сценарий «блэксплуатейшна» о наркоторговцах и сутенёрах. Вот только в кино часто появлялся герой-индивидуалист, который управлялся с гангстерами. В жизни появлялись только леволиберальные СМИ, романтизировавшие радикалов. Хотя — очень часто жертвами этих радикалов оказывались именно чёрные.
