Национализм — это естественное чувство, которое должно идти в дополнение к желанию построить общество свободных людей. Почему естественное чувство? Потому что национализм, любовь к своему народу (в отношении русского народа в данное время термин «нация» неуместен), это так же естественно, как любовь к своей семье, когда ты отдаешь предпочтение брату, а не постороннему человеку. Какими бы плохими качествами не обладал в наше время русский народ, и какое бы порой не вызывал отвращение, его представители всегда будут мне ближе и понятней, чем кто-либо другой; и я хочу жить среди них, потому что знаю их — и с хорошей, и с плохой стороны. Также я считаю, что все народы должны иметь право на сохранение своей этнической самобытности — ведь это так прекрасно, «что мир цветной, а не коричневый», что до сих пор существует разнообразие культур и традиций, несмотря на усиленную глобализацию.

Так вот. Возвращаясь к правым и левым, скажу, что называть националистов правыми вообще неверно, так как, учитывая, что левыми считаются все те, кто за социально справедливое общество и против капитализма, если разобраться, многие националисты окажутся левыми. Сейчас термин «левый национализм» применяется в довольно узком диапазоне, но это из-за того, что многие не особо-то понимают, чего хотят и что значит левый. Я сам не так давно начал приводить в порядок все свои идейные соображения.

Вообще, настоящий националист должен быть левым, потому что, если он хочет блага для всего народа, а не только для себя и кучки «соратников», он будет выступать за социально-справедливое общество.

А противников Свободы хватает среди оппозиции, как со стороны националистов, так и со стороны левых, даже среди либералов хватает тех, кто на деле стремится к диктатуре. Многие просто хотят стать элитой, стать «у руля» и завести порядки, как у Сталина или Муссолини, если не хуже (сейчас вполне реально создать общество достаточно приближенное к тому, что описал Дж. Оруэл в «1984″)

А всем, кто против какой-либо диктатуры, против государственного строя, основанного на насилии над гражданами, на господстве капитала и власть имущих паразитов, живущих чужим трудом; кто против строя, пораждающего социальную и национальную несправедливость; кто за бесклассовое общество, функционирующие посредством прямого народовластия (прямой демократии), я искренне симпатизирую и поддерживаю их.

6. Как тюремный контингент относится к националистам, да и вообще к борцам с режимом?

Из моего опыта, к политическим (в тюрьме обычно говорят «политический», а не «политический заключенный», т.к. заключенные здесь все) по большей части относятся с уважением. Люди, реально живущие борьбой с режимом (например, Даниил Константинов, соратники Квачкова), очень сильно отличаются от общей массы арестантов — это другая каста. И отношение соответствующие; в целом, как и не воле, но с поправкой на то, что в тюрьме существующую власть поддерживает еще меньший процент людей — обычно это единицы.

Но встречаются политзеки, которые не сильно афишируют свою политизированность, — они от общей массы ничем не отличаются.

Ситуация именно с националистами чуть сложней, хотя в целом аналогичная. Просто дело в том, что в Москве большинство заключенных нерусские (в Сибири и на Урале сидят в основном русские, по крайне мере на централах, и они, как мне показалось, сами по себе «менее толерантны», чем москвичи). Что интересно, с радикальным исламистом общий язык бывает найти проще, чем с тем, кто не придерживается какой-то четкой идеологии. Так вот, у многих из них засел в голове стереотип, что националист — это скинхед. Я, правда, давно уже такого не слышал, так как и скинхедов то давно никаких и нет, но раньше бывало. Причем случались довольно абсурдные ситуации; например, нацбол Руслан Хубаев (наполовину осетин, с соответствующей фамилией и внешностью) рассказывал мне, что когда он сидел в первый раз (тогда ему, кстати, подбросили наркотики), его тоже пытались объявить скинхедом.

Но на самом деле, сколько людей — столько и ситуаций. Единого сценария нет. Так же как и в жизни. Вот даже на примере скинхедов, точнее, тех, кто осужден за насильственные преступления на национальной почве, которых сейчас сидит довольно много еще с тех времен, когда это было в моде. Кто-то из них держится отдельно, пытаясь создать свою касту; кто-то «записывается в красные» и работает на администрацию, кто-то наоборот, вбирает «преступный образ жизни» и оказывается среди братвы, смотрящих и проч. Забавно, но встречаются даже те, кто принимает ислам.

Раньше реально политических было довольно мало — в основном нацболы и редкие националисты и анархисты. Теперь же репрессия набирает обороты, нас становится все больше. Мы не должны терять себя в тюремной суете, необходимо и здесь идти тем же однажды избранным Путем — продолжать Борьбу. Здесь мы заперты, но для слова не существует стен и решеток — помните это.

http://astashin-i.livejournal.com/

7. Доводилось ли тебе встречать в застенках соратников, единомышленников? Как складывались отношения?

Да, в Москве частенько можно встретить политических. Мне даже доводилось сидеть в одной камере с другими политическими. Например, в прошлом году я около 3-х месяцев жил в одной камере с Даниилом Константиновым. Несмотря на различные взгляды на некоторые вещи, отношения у нас сложились очень теплые. Нам всегда было о чем поговорить. Еще в конце 2011 года или даже в начале 2012 я некоторое время сидел с соратником Квачкова. С ним было тоже интересно общаться. А еще часто случалось, что разговор с ним перетекал в пламенный монолог с его стороны, и тогда вся камера (около 15-ти человек), «раскрыв рот» его слушала. Обычно все поддерживали, иногда спорили. В 2011 году несколько раз виделся с Русланом Хубаевым на Матроске. Для меня это было как знакомство с легендой — я еще помнил, как в 2009 на митинге мы дружно скандировали: «Свободу Руслану Хубаеву!». Жаль, что я мало успел с ним пообщаться.

Еще на матроске были случайные встречи с Игорем Березюком, Кириллом Унчуком, Леонидом Паниным, Максимом Лузяниным, Павлом Вожениным, Александром Бухарцом.

Недавно в Мосгорсуде почти целый день просидел в одном боксе с Сократом (Алексей Сутуга). Я думаю, эта встреча была интересна и полезна для нас обоих.

Были, конечно, еще всякие эпизодические встречи — за 2,5 года-то. А вот в Красноярске я политических не встречал. Был лишь разговор с физиком Даниловым за неделю до его освобождения о том, что правильным будет лозунг «Россия без путинизма», а не «Россия без Путина».

8. Хорошо ли с тобой обращаются?

Кто? Мусора? Да обычно. Так же, как и со всеми.

9. Что хотел бы передать соратникам с воли?

Вера без действия мертва.

Напоминаем, что Иван нуждается в материальной поддержке.
Асташина Ольга Леонидовна — 89057439689 (он же номер счёта).