Распад СССР и последовавшие за ним общественно-политические пертурбации в России привели к тому, что на смену государственному атеизму страна получила свободу вероисповедания, что привело к появлению такого феномена как «религиозный ренессанс». На смену длительному периоду противодействия советской власти легальному отправлению религии появилось целое поколение людей, в том числе и молодёжи, которое, с одной стороны, потянулось к религии, а с другой – плохо ориентировалось в теологических тонкостях. Стремление заполнить духовный вакуум религиозным возрождением находило полное понимание со стороны государственных органов, что вылилось в поддержку государством и правительством основных конфессий. Для населения так ещё недавно советских «мусульманских» республик России ориентиром для исламского образа жизни стали страны зарубежного мусульманского Востока, которые откликнулись на призывы своих российских единоверцев помочь им в деле исламского возрождения. Это предоставило, начиная с 90-х гг. прошлого века, широкие возможности для проникновения в Татарстан и Башкортостан нетрадиционных для коренных мусульманских народов России течений ислама радикального фундаменталистского толка, эмиссары которого, видя желание российских мусульман возродить ислам, стали распространять среди них несвойственные им радикальные формы этой религии, активно вовлекая в этот процесс молодёжь. Поволжский регион превратился в зону бесконтрольной деятельности миссионеров религиозного экстремизма из ряда стран зарубежного мусульманского мира.

То, что происходило в те годы в мусульманской умме Татарстана, контрастирует с ситуацией последних лет. Различия видны, во-первых, в снижении среднего возраста активно верующих мусульман. Среди прихожан мечетей Татарстана и Башкортостана значительно число людей в возрасте до 35 лет − тех, кого принято называть молодёжью. Если в конце ХХ в. основными прихожанами мечетей были люди пенсионного и предпенсионного возрастов, а молодых активно верующих мусульман было немного, то сегодня можно смело говорить об «омоложении» мусульманской уммы. Нельзя сказать, что все пришедшие помолиться в пятницу – это молодёжь (в мечетях много и стариков, и людей зрелого возраста), но присутствие молодёжи действительно стало заметно. Исследователи отмечают рост религиозности среди татарской молодёжи: если в 2001 г. высоко оценивающих свою религиозность (т.е. соблюдающих обряды и обычаи) было всего 7 %, то в 2004 г. их было уже 15 % [1] (к сожалению, сведений на 2011 г. пока нет, но тенденция к росту активной религиозной позиции среди татарской молодёжи налицо).

Среди приходящих на молитву верующих резко бросается в глаза группа молодёжи, которая значительно отличается от остальных мусульман. В первую очередь, своей внешностью (большие косматые бороды) и одеянием (подогнутые концы штанов). Эти фейс- и дресс-коды, по мнению мусульманского духовенства [2], являются внешними признаками салафитов − нового нетрадиционного для татар (и не только татар, но и других мусульманских народов России) исламского движения.

Салафийя − это религиозная школа, требующая «возврата к источникам» [3]. Термин салаф («предшествие») в его обычном значении применимо к любому времени, на смену которому приходит другое, и идентично понятию «прежде», потому что любой промежуток времени «предшествует» (салиф) времени, наступающему после (халяф − «последующее»). Однако в настоящее время этот термин редко применяется в исходном значении, он перешёл в разряд обозначений первых веков истории ислама, которые являются как бы примером для подражания в жизни верующих [4]. Под современными салафитами можно понимать одно из радикальных течений в исламе, идеологическая база которого базируется на возвращении уммы к «чистому исламу», т.е. к эпохе VII в. н.э. Салафизм как политическая идеология был сформирован в трудах Такиуддина Ахмада ибн Таймии (1263−1328 гг.) и Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба (1703−1792 гг.); по имени последнего салафизм также ещё называют ваххабизмом (поэтому «салафизм» и «ваххабизм», с нашей точки зрения, можно считать синонимами).

Главной чертой нового течения стало буквалистское толкование Корана, породившее отрицание значительной части мусульманской вероучительной литературы, а также целого ряда догматов и обрядов, определённых как бида (бидгат) − запрещённые нововведения. Опираясь на своё видение Корана, ваххабиты антропоморфизировали Аллаха, запретили почитание умерших в любой форме и объявили целый ряд направлений ислама еретическими, приравняв их последователей к «неверным» [5].

Салафиты строят свою доктрину на следующих принципах: (1) все стороны жизни и религии необходимо сверять с аятами Корана и хадисами пророка Мухаммеда, при чём нельзя толковать их аллегорически и искажать их прямой буквальный смысл; (2) необходимо строго соблюдать нормы шариата; (3) недопустимо внедрять в ислам любые религиозные нововведения [6]. Руководствуясь последним принципом, салафиты готовы полностью отбросить всю многовековую религиозную традицию, которая существует у мусульманских народов. Это, в частности, особенно касается татаро-башкирских традиций ислама, которые сегодня становятся перед реальной угрозой забвения и уничтожения салафитами.

Не секрет, что татары, которые придерживаются ханафитского мазхаба [7] в исламе, выработали свои определённые ритуалы отправления религиозного культа, несвойственные другим мусульманским народам. Так, у татар допускается женское духовенство, абсолютно несвойственное, например, арабам. Абыстаи − женщины, хорошо знающие Коран, специально приглашаются на дом для чтения Священного Писания. Такие коранические меджлисы (собрания), которыми могут руководить не только мужчины (мулла), но и женщины (абыстай), являются одной из религиозных традиций татар. Это вызывает резкое неприятие салафитов, которые называют подобное явление «нарушением чистого ислама».

Другим распространённым среди татар религиозным обычаем являются поминки на 3-й, 7-й, 40-й день и через 1 год после кончины, когда для поминания умершего приглашается мулла или абыстай для чтения сур из Корана. С точки зрения салафитов, данное явление − харам (т.е. запрещённое религией), поскольку, по их мнению, это нововведение также противоречит «чистому исламу» и его необходимо немедленно запретить.

Салафиты также считают языческим и отправления таких татарских праздников, как Сабантуй и традиционные джиены [8].

В 2010 г. татарстанские ваххабиты оказались перед трудным выбором: проведение джиена в г. Булгар совпало с проведением районных сабантуев: эти мероприятия проводятся в один день − 13 июня. Верующие мусульмане-ханафиты считают корректным участие в проведении сабантуев, который для них является национальным праздником-обычаем, поэтому для них приемлемо посещение Булгар, в котором по легенде захоронены сподвижники Пророка Мухаммеда − сахабы. Ваххабиты же отрицают возможность участия в обоих мероприятиях, считая их обычаями многобожников, ведь сабантуй, по их представлениям, − это обряд прославления языческих «богов» земледелия, как и посещение могил угодников. На удивление, ваххабиты зачастую предпочитают участие в сабантуе посещению мусульманского Булгара. По крайней мере, отношение к посещению Булгара в последующем может стать своеобразным тестом проверки на наличие ваххабитских вероубеждений у лиц, маскирующих свои истинные взгляды.

К числу распространённых у татар религиозных обычаев стоит отнести празднование Мавлид-байрама (Дня рождения пророка Мухаммеда). Салафиты резко осуждают подобное мероприятие как бида (религиозное нововведение), которое опять же, по их мнению, нарушает каноны «чистого ислама» [9].

Ещё одну угрозу, по мнению татарского духовенства, салафиты представляют для татарского народа как этноса своим отказом в использовании татарского языка как языка общения. Поскольку салафитское движение является вненациональным по своей сути, оно стремится распространить свои взгляды на максимально большую аудиторию. В условиях России, где коренные мусульманские народы используют свои национальные языки в повседневной практике и в религиозных проповедях, это создаёт для салафитов определённые трудности. Ведь гораздо удобнее распространять свои взгляды для большей по численности аудитории на том языке, который является понятным всем. Поскольку в России такой аудиторией для салафитов являются не только татары, но и чеченцы, ингуши, народы Дагестана и др., в том числе и русские, то очевидно, что легче всем этим народам донести салафитские идеи на русском языке. Не будем забывать и то, что сегодня большое количество татарской городской молодёжи не владеет татарским языком. То есть определённая часть татарской молодёжи всё больше тянется к религии, но при этом не всегда свободно владеет национальным языком, достаточным для понимания проповедей имамов мечетей и для салафитов с их русскоязычием гораздо легче завоевать симпатии молодого татарина, стремящегося к активной религиозной позиции именно на этом языке [10].

Исследователи видят целый комплекс причин восприятия молодёжью экстремистской идеологии, в том числе и религиозной. Элементы её экстремистского поведения формируются на фоне деформации социальной и культурной жизни общества. В перечень причин роста подобного поведения молодёжи исследователи склонны включать социальное неравенство, желание самоутвердиться в мире взрослых, недостаточную социальную зрелость, недостаточный профессиональный и жизненный опыт, а, следовательно, и сравнительно невысокий (неопределённый, маргинальный) социальный статус [11].

Однако перечисленные выше различия между ваххабизмом и традиционным для татар исламом ханафитского мазхаба могут показаться стороннему наблюдателю лишь чисто теологическими и ритуальными, что не даёт, казалось бы, повода видеть угрозу в нетрадиционных для коренных мусульманских народов России течениях зарубежного ислама фундаменталистского толка. Однако всё познаётся на практике.

В условиях отсутствия должного контроля со стороны государства и общества в мечети и религиозные учебные заведения стали проникать приверженцы идеологии ваххабизма, а также члены организаций «Хизб-ут-Тахрир», «Джамаат Таблиги», «Ихван-аль-Муслимун» и других, базирующихся на учениях так называемого «чистого ислама», целью которых является построение глобального «исламского халифата», в том числе и на территории России. Распространение радикального исламизма в Урало-Поволжье стало успешным благодаря отправке на учёбу в зарубежные исламские университеты (Саудовская Аравия, Египет и др.) татарской молодёжи, где её воспитывали в духе религиозного фундаментализма, а также и за счёт массированной пропаганды зарубежных проповедников на территории Татарстана через многочисленные летние мусульманские лагеря, проповеди в мечетях, на частных квартирах и пр. В результате такой практики в сознание части мусульманской молодёжи стали внедряться представления о российском государстве как о «государстве неверных», с которыми нужно бороться всеми средствами, в том числе и вооружёнными, с целью построения на его территории шариатского общества как якобы самого идеального. Причём немусульманское население должно обращаться в ислам даже насильственным путём. Формирование салафитами (ваххабитами), хизб-ут-тахрировцами и членами других антироссийских экстремистских организаций религиозно-экстремистских настроений среди мусульманской молодёжи привело к вовлечению некоторых молодых граждан Татарстана и Башкортостана в незаконные бандформирования на территории Северного Кавказа в период проведения контртеррористической операции российской армии в Дагестане и Чечне в 1999−2001 гг.

Целенаправленное распространение ваххабизма в Татарстане началось с 1993 г., когда саудовская «благотворительная» организация «Тайба» заключила договор о содействие образовательному процессу с дирекцией новообразованного набережно-челнинского медресе «Йолдыз», что превратило медресе в центр комплексной подготовки боевиков. Осенью 1999 г. выпускник медресе Денис Сайтаков стал подозреваемым по делу об организации терактов в Москве. Позднее была доказана причастность шакирдов «Йолдыза» ещё к нескольким подобных акциям, а также подтвердились факты сотрудничества руководства медресе с чеченскими полевыми командирами Басаевым и Хаттабом, которые проводили для студентов «Йолдыза» «полевую практику» [12].