Командир артдивизиона «Азова» с позывным «Палий» рассказал о работе СБУ в «Азове».

112.ua со ссылкой на радио «Вести» опубликовал интервью с командиром артдивизиона «Азова» с позывным «Палий».

Журналист:»Кто они, те первые парни, которые пришли в «Азов»? Чем-то они отличаются от тех, кто приходит сейчас, спустя год? В чем это проявляется?»

Палий:»Тогда было время, было не ясно, чем все закончится. Люди, которые шли, теряли все. То есть в один день потерять буквально все. Неизвестно было, пойдут российские войска, не пойдут российские войска. Неизвестно было, как поведет себя киевская власть, пришедшая на наших хребтах к власти, залезшая туда. Вообще ничего не было известно. Это, наверное, были самые чистые души, хотя (улыбается) очень много судимых. Я вот тоже, например. Очень много просто каких-то там ультрасов, бывших и теперешних членов организации «Патриот Украины». Вообще, «Патриот Украины» — это костяк «Азова». Знаете, когда им после освобождения Мариуполя выдали первые деньги (там какой-то мизер буквально), они ехали на ротацию, и мариупольские бизнесмены после того, как мы освободили Мариуполь, решили скинуться и дали какие-то там копейки, чтобы ребята уехали на ротацию, и у них деньги были. И когда они увидели, что им деньги дают, то это было удивление, знаете, с такими словами: «Как? За это еще и деньги платят? Ого! Тут так «весело», еще и деньги дают!». Я бы с этими ребятами в огонь и воду пошел…»

Ж.:»А сейчас почему по-другому?»

П.:»Очень большой процент людей идет, потому что хорошая зарплата, участник боевых действий, хорошее содержание, обмундирование, самые низкие потери среди всех подразделений в зоне АТО. Самая большая забота о личном составе, наверное, именно у нас. Именно поэтому и идут. Многие подумали бы трижды, присоединяться ли к «Азову» полтора года назад… Ну а теперь что? Теперь можно».

Ж.:»Кого не берут в «Азов» принципиально?»

П.:»Таких, которые к нам и сами не пойдут. В принципе, шанс дается всем. Вы не забывайте, что у нас есть учебный центр, в котором отсеиваются люди, которые по тем или иным причинам нам не подходят. Понятное дело, что совсем уж каких-то калек не берем. Если у человека, например, совсем уж со здоровьем не в порядке, но он может в чем-то другом, то есть предлагает: я могу вот это делать, то берем, конечно. У нас такой себе, дифференцированный подход. Понятное дело, пробиваем по базам людей. За их прошлое… То есть контрразведка работает… Пока думаю, что хорошо. Каких-то таких ярких случаев шпионажа не было. Ну, если не брать во внимание СБУ… Вроде наша же разведка… Ну, пусть работает.»

Ж.:»Среди вас работают, да?»

П.:»Ну конечно, работают. СБУ же не выпустит нас из виду. Служба у них такая — работа. Ну, пусть работают. Понимаешь, всякие наркоманы, всякие подонки, они же к нам не пойдут. Это же чревато».

Ж.:»Есть много претензий к «Азову» за право-радикальные взгляды. Понятно, что костяк «Азова» — ультрас-движение — всегда было националистически настроено. Были разные люди, и приезжают к вам разные люди… Кто сейчас служит в «Азове»? И есть ли действительно это право-радикальность во взглядах?»

П.:»А в чем радикализм?»

Ж.:»Ну, например, идея «белой страны»… Татуировки с запрещенными символами есть у многих бойцов. Это же есть! Почему оно есть именно здесь, в «Азове»? И как вы лично к этому относитесь?»

П.:»Объясню на примере. Представьте, два гопника в подворотне держат у вашей шеи нож и вытряхивают карманы. Тут мимо проходит группа бритоголовых, в «мастях», в свастиках, дают по башке гопникам, возвращают вам ваши деньги. Вы будете благодарны?»

Ж.:»Конечно».

П.:»Вы же не будете кричать: «Ах вы, фашисты! За что вы людей побили?!». Ну это же идиотизм, правильно? Это на малом уровне… Почему этот идиотизм на большом уровне прокатывает? Вот я не пойму… Ну хорошо, почему нету левых коммунистических батальонов, которые защищают Украину? Почему их нет? Хорошо, мы плохие… Так а где хорошие? Левые — хорошие, но почему их нет на фронте? Почему все коммунисты хотят уничтожения Украины? Хорошо, не коммунисты, а немножко розовые социалисты… Почему они не создали свой батальон, который станет на защиту Украины? Я вообще не вижу никакой проблемы. Та проблема, которая существует где-то на политическом уровне… То есть выборы, правые, левые — это меня вообще не интересует. Какая мне разница, какая у него наколка, если он прикрывает мне спину своим огнем? Я могу разделять или не разделять его взгляды, понимаете? Но он воюет за Украину, он защищает ваши дома. Та пусть носит какую угодно наколку! Вот когда он наденет гражданку, можете спорить с ним до хрипоты, какой путь развития общества лучше всего. А сейчас он воюет за вас. Поэтому предлагаю закрыть рты на эту тему. Если вам не нравятся нацисты, если вам не нравятся правые, ну не голосуйте за них, и все. Демократия…»

К.:»Что сейчас происходит во взаимоотношениях между властью и добровольческими подразделениями?

П.:»Это необоснованный страх власти перед своим народом. Если власть боится народа, то она не народная. Если власть боится людей, которые защищают ее страну, то это антинародная власть. Почему я говорю необоснованный страх? Когда я захочу попротестовать, я оставлю автомат в оружейке и пойду протестовать. Мне автомат нужен только, чтобы защищать страну. Вот нам часто говорят: «Разворачивайтесь, идите на Киев, снимайте власть». Ну так вы же ее выбрали! Если мы кого-то поставим на штыках, то я не вижу механизма легитимизации подобной власти. Любой военный переворот — это крах Украины. Любой, даже наш, даже несмотря на то, что мы такие хорошие, белые и пушистые. Способ прихода к власти имеет очень большое значение и ценность».