О механизме репрессий, о параличе, в который впала элита, и о том, что страна не сможет жить без правил, рассуждает политолог Николай Петров. Русские варятся на медленном огне, как лягушки в котле.

Обсуждая непрерывное закручивание гаек, политические аналитики не могут прийти к единому мнению относительно того, к какому конечному состоянию движется наш режим. Прогноз руководителя Центра политико-географических исследований Николая Петрова, который он излагает в беседе с обозревателем «Росбалта» Сергеем Шелиным, видимо, самый радикальный из всех: в России, по его мнению, сооружается система военно-лагерного типа, без перспектив общественной солидарности и с очень слабыми надеждами на обновление.

— Несколько лет назад, по случаю очередной годовщины правления Владимира Владимировича Путина я написал, что народ получил от него все, чего ждал — и улучшение жизни, и иллюзию реставрации империи. Все, кроме одного: Путин не прижал к ногтю номенклатуру. А народ хотел покарать руководящий класс. И вот сегодня мы видим довольно масштабные чистки. Но массы, по-моему, не так уж этим воодушевлены. Это вроде не становится темой для ликования: ура, нашего посадили!

— Да, хотя аресты происходят под лозунгом борьбы с коррупцией, Кремль с большой опаской использует эту тему для идеологической раскрутки. Потому что раскрутить ее нетрудно, но дальше она легко может выйти из-под контроля. Однако мне кажется, что механизм репрессий можно считать уже новой нормой. Из высшего состава региональной элиты последние два года репрессируется по 2% в год. Для федеральной подсчитать сложнее, потому что министров не так много, выборка недостаточно велика. Но, думаю, и там примерно те же пропорции.

Кроме того, масштабы репрессий надо измерять не только количеством людей, но и распространением их на все более высокие по статусу круги номенклатурной элиты, и растущей жесткостью наказаний. Мы наблюдаем постоянный пересмотр правил игры. Раньше система просто увольняла провинившихся. Сегодня мы видим, что их из отставки достают. Например, генерал Александр Реймер, глава ФСИН. После двух лет пребывания в отставке его привлекли к ответственности за дело, которое можно считать скорее поводом, чем реальной причиной для наказания. Он получает восемь лет тюрьмы за участие в какой-то махинации по поводу браслетов для арестантов. Важен сам факт, что человека наказывают дважды, сначала отправляя в отставку, а потом доставая и давая очень серьезный срок за вещи, которые вряд ли являются реальным поводом для такого наказания.

— Если эта чистка заранее спланирована и проходит без стихийности, так ведь было бы достаточно отставок и каких-то небольших дел, чтобы привести номенклатурщиков к полному повиновению. А сейчас это, по-моему, уже не готовность к повиновению, а состояние паники. Повышает ли это качество их работы?

— Когда мы говорим о масштабных репрессиях в отношении элит, то надо быть реалистами и не считать, что по каждому конкретному случаю принимается индивидуальное решение. Скорее речь идет о неких общих рамках. И эти рамки раздвигаются. Создана ситуация, когда есть интересанты, уже как бы имеющие вкус крови во рту. Люди, всегда готовые к осуществлению репрессий, которые до определенного момента сдерживаются. Пока что-то не происходит.

Например, убийство Немцова в феврале 2015 г. Возникает резкий конфликт ФСБ в лице Бортникова с Кадыровым. И тут — арест сахалинского губернатора Хорошавина. Кто-то посчитал, что это было сделано для смены повестки, отвлечения внимания от конфликта между двумя столпами режима. Но мне, скорее, представляется, что ФСБ получила некую компенсацию за то унижение, которое она в этом конфликте перенесла. И одновременно снимается табу, которое до последнего времени работало. Что действующего губернатора нельзя арестовывать, и что тем более нельзя этого делать под камеру и демонстрировать по центральным каналам. Теперь это табу снято, и дальше мы видим целый ряд арестов. И в каких-то из них — например, в случае главы Коми Вячеслава Гайзера, к которому политический блок администрации президента был абсолютно не готов, — это было не столько специальное решение, которое спускалось сверху, сколько отсутствие тех жестких рамок, которые еще недавно действовали, а сегодня уже нет.

— У всякого большого процесса есть движущие силы и слои интересантов. Если мы сравниваем с чистками 37-го — 38-го в той их части, которая касалась номенклатуры, то на место репрессированного секретаря обкома приходил новый секретарь и играл примерно ту же роль. Понятно, что он цеплялся за место, хотя и жил в страхе. А какая логика сейчас? Может ли нормально мыслящий человек хотеть стать губернатором? С которым обращаются как с куклой. У которого минимум возможностей. И который за каждый чих может быть посажен на двадцать лет. Зачем ему это?

— Я бы логику объяснил так. Когда Путин пришел к власти, он начал с демонтажа федерализма и встраивания губернаторов и региональных элит в общую систему вертикалей власти. Одновременно Россия стала превращаться в федерацию корпораций, которые стали как бы государствами в государстве — и ФСБ, и РЖД, и Таможенная служба… Самые разные были корпорации, уже не региональные, а федеральные, но обладавшие очень серьезной автономией. А сегодня мы видим, что волна замен привела к тому, что и этой автономии нет. Произошла централизация и на уровне федеральных корпораций тоже. Система сверхцентрализованного управления из одного центра в такой гигантской и разнообразной стране, как Россия, не может быть новым равновесием. Мне кажется, что это абсолютно переходное состояние, за которым неизбежно должно последовать провозглашение новых правил игры. Действовавшие ранее правила уже не работают.

Взаимного доверия и возможности выстраивать горизонтальные связи среди элит сегодня нет. Это значит, что их очень легко контролировать сверху. Одновременно оказывается, что элиты не будут взаимодействовать не только в коррупционных целях, но и в каких-либо других, в том числе ради экономического развития регионов. Потому что когда вокруг всех сажают, ты стараешься не делать лишних движений. Для переходного состояния это, может, и приемлемо, но жить нормально в таком состоянии невозможно. Раньше я был уверен, что политическая элита на такое не согласится. Или что это хотя бы не сможет произойти быстро. А она построилась буквально за пару лет.