— Почему пленные советские солдаты переходили на сторону врага?

— По разным причинам. Многие власовцы ненавидели Сталина. Но, увидев, что творят немцы, они все переоценили. Сам Власов был сложной фигурой. Он воплощает собой проблему советского человека сталинского типа, у которого в душе много всего намешано.

— Смятение в душе?

— Для многих советских военнопленных, попавших в плен еще в 1941 году, пребывание в немецком лагере было невероятным опытом. Представьте себе, что там люди впервые смогли откровенно поговорить друг с другом, не опасаясь НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — прим. авт.). Многие пережили настоящий шок. Впервые за 20 лет они могли высказать в дискуссии с остальными солдатами свою точку зрения. В немецком плену!

Власов решил рискнуть

— А чем руководствовался сам Власов, этот образованный, способный и умный человек?

— На мой взгляд, он никогда не стал бы сотрудничать с немцами, если бы не встретился с немецким офицером, который произвел на него огромное впечатление. Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельдт прекрасно говорил по-русски, он происходил из Петербурга из семьи обрусевших немцев. Во время Первой мировой войны он служил в русской армии, а во время Гражданской воевал вместе с белым генералом Николаем Юденичем. Это он убедил Власова, что борьба со Сталиным может увенчаться успехом, и Власов решил рискнуть.

Никто не заставлял Власова под дулом пистолета и не говорил ему: «Если ты не будешь сотрудничать с нами, мы тебя убьем». У него был выбор, как себя повести. Он мог сохранить лояльность к Сталину и спасти себе жизнь. Но он решил по-другому. Это решение было его главным поступком.

— Был ли у них шанс достичь цели, то есть свергнуть Сталина?

— Практически нет. Но сам факт того, что он попытался создать антисталинскую программу и вызвал Сталина на бой, невероятно важен. Да, он пошел на ряд нравственных компромиссов, но Власов и его люди — это часть нашей истории, которую мы должны изучать.

— Кому в России не нравится Ваша работа о власовцах? Коммунистам? Поклонникам Сталина?

— Официальная пропаганда хочет показать, что все граждане СССР были едины, что все воевали за Сталина. Но это неправда. Власов — это просто альтернатива, а она опасна для авторитарной власти любого рода.

— Есть ли нечто общее между власовцами и украинскими бандеровцами?

— Их часто сравнивают, но я вижу между ними мало общего. Схожи они только тем, что из-за тех и других у меня большие проблемы. Сначала из-за власовцев меня лишили научной степени, а потом кто-то припомнил мою статью 2014 года о бандеровцах (статья «Бандера и бандеровцы» в «Новой газете» от марта 2014 года; через два года после публикации Ленинский районный суд Санкт-Петербурга признал статью экстремистской, и ее удалили с сайта газеты, а за «реабилитацию нацизма» историку грозит до пяти лет лишения свободы — прим. авт.).

— Из-за Бандеры Вы даже оказались на скамье подсудимых?

— Меня обвиняют в том, что я оправдываю Бандеру, хотя эксперты, которые исследовали мою статью, ничего подобного не нашли. Тем не менее я в итоге проиграл во всех инстанциях. Теперь дело рассматривает Верховый суд. Потом меня ждет Европейский суд по правам человека.

Но Бандера не Власов. Если уж и сравнивать Власова с кем-то, так с генералом фон Зейдлиц-Курцбахом. Перейдя на советскую сторону, он создал «Союз немецких офицеров». Когда в 1956 году он смог вернуться на родину, его спросили, в какую из Германий он хотел бы попасть? «Конечно, в Западную», — ответил он. Он уехал, и что он сделал в первую очередь? Он потребовал, чтобы в стране, где еще при Гитлере его осудили как изменника, его судили еще раз. И его судили за то, что он нарушил военную присягу, но поскольку причиной послужила неприязнь к НСНРП, его признали невиновным. Да, на этого офицера Власов похож, а на Бандеру — нет. Он был политическим деятелем, а не военным.

— Как Вы оцениваете споры вокруг таких фигур, как Бандера? Одни считают их героями, а другие военными преступниками.

— Сейчас Бандера для Украины — важный символ. Если мы хотим остаться верны исторической правде, то бандеровцы (уже без Бандеры, который в то время сидел в немецком лагере) убили около 80 тысяч поляков, а поляки убили не менее 30 тысяч украинцев. Украино-польский конфликт начал не Бандера. Он берет начало в XIX веке и имеет свои глубокие причины.

В конце 1944 года бандеровцы даже попытались объединиться с власовцами. Но последние не захотели говорить о признании самостоятельной Украины в момент, когда, по их мнению, необходимо было общими усилиями победить Сталина. Власовцы сказали бандеровцам, что только после его устранения народы сами решат, хотят ли они независимости. Поэтому договориться у них не получилось.

Только героические действия Красной армии

— Сегодня документы, которым, скажем, даже сто лет, снова переводятся в категорию засекреченных. Почему сейчас ограничивают доступ к тому, что повествует о вашей истории?

— В 90-х получить доступ к архивным документам того времени было проще. Сегодня, например, уже полностью закрыт архив Федеральной службы безопасности. Архив Министерства обороны открыт частично. Засекречены также материалы о деятельности группы контрразведки СМЕРШ (название возникло от русского словосочетания «смерть шпионам» — прим. авт.) в 1943 — 1946 годах. Я не могу попасть и в региональные архивы управления ФСБ.

Причины чисто политические. Например, нельзя ставить под сомнение безупречность Красной армии. Я сам в архивах находил большое количество документов, в которых были сведения, свидетельства о таких вещах, как изнасилования, мародерство. Когда, будучи студентом, в 1992 году я впервые пришел в военный архив, то подписал обязательство не выписывать из документов ничего, что дискредитирует русскую армию. Я мог распространять информацию только о героических поступках. Но есть воспоминания ветеранов, которые незадолго до смерти кое-что рассказали. Например, то, что опубликовал профессор Никулин, который во время войны служил сержантом, ужасает. Такого даже я не ожидал.

— Такое же табу лежит и на преступлениях коммунизма?

— В 1992 году Конституционный суд Российской Федерации постановил, что, в частности, руководители коммунистической партии признаются виновными в преступлениях против миллионов человек. Виновными в организации репрессий. Важно, что это решение никто никогда не отменял. Просто его никто «не помнит». Наша страна могла начать тогда декоммунизацию. Так же, как Германия прошла через денацификацию, и мы должны были пройти через нечто подобное. Вердикт давал такую возможность.

Архивные материалы до сих пор могут скрывать многие факты, которые доказали бы вину коммунистов в ходе возможного процесса. После него могла бы начаться декоммунизация.

— Вы говорите о декоммунизации как о принципиальном шаге, который мог бы изменить мышление россиян. Не иллюзия ли это?

— Сегодня в России стоит более 30 памятников Сталину. Большинство из них — новые, они появились в последние 15 лет. Тенденция к оправданию Сталина и его террористической политики усилилась, главным образом, в последнем десятилетии. Пропаганда убеждает нас либо в том, что преступлений, о которых пишет, например, Александр Солженицын, не было, либо в том, что их масштабы преувеличены. Не менее популярен и третий вариант: да, все это было, но в других странах творилось то же самое и даже хуже.