«Сделано в России». Как неонацист Воеводин по кличке СВР в колонии для пожизненно заключенных превратился в орудие пыток.

Мы недавно публиковали выдержки из допроса Алексея, а теперь это заметили в СМИ. А автор статьи — недавно освобожденный Иван Асташин.

В середине декабря в телеграм-канале Gulagu.net опубликовали протокол допроса иконы российских нацистов Алексея Воеводина, известного по кличке СВР («Сделано в России») и осужденного на пожизненное лишение свободы за ряд убийств по мотивам расизма и ксенофобии. СВР был одним из главарей питерской БТО («Боевой террористической организации», запрещенной в России), действовавшей в 2003–2006 годах. Теперь он отбывает наказание в одной из самых строгих колоний особого режима для осужденных к пожизненному заключению — ИК-18 «Полярная сова», расположенной в поселке Харп на Ямале.

В октябре 2021 года в суде Ямало-Ненецкого автономного округа начался процесс в отношении Воеводина, Александра Агеева (киллер из банды «Тверские волки») и оперативника «Полярной совы» Игоря Нестеренко. Их дело рассматривают с участием присяжных. Пожизненно заключенные Воеводин и Агеев обвиняются в убийстве сокамерника с особой жестокостью, нанесении тяжких телесных повреждений и истязаниях. А Нестеренко вменяют превышение должностных полномочий и организацию истязаний осужденных.

Заседания несколько раз откладывались из-за недоставления подсудимых, однако в декабре, судя по информации на сайте суда, слушания возобновили — с середины месяца заседания стали назначаться по три раза в неделю.

Из протокола допроса Воеводина
«…Ко мне в камеру № 614 посадили Дмитро Вороненко. Мне было известно, что Вороненко Д. осужден, кроме того он был похож на выходца со Средней Азии. Я думаю, [оперативник] Нестеренко И.Н. знал, что ничего хорошее от того, что ко мне в камеру посадят Вороненко, не будет […]. Перед тем, как перевести Вороненко ко мне в камеру меня отвели в душевую, чтобы он не видел меня, так как тот мог сопротивляться войти в камеру. […] Вернувшись в камеру с душевой, я увидел Вороненко Д., который со мной поздоровался и сказал мне, что он пощелкал DVD-проигрыватель. После этого, я не произнеся ни слова, нанес удар правой ногой в голову Вороненко. От удара Вороненко упал и заполз под кровать. Я стал наносить удары ему ногами, а также мылом, завернутым в полотенце. Я наносил удары Вороненко на протяжении примерно 20 минут. Вороненко сидел со мной в камере в течение 5 дней. Кроме того, я заставлял Вороненко приседать, пока ему не становилось плохо, однажды он от приседаний [упал] в обморок».

За шесть часов допроса, который проходил 18 сентября 2016 года, Воеводин рассказывает о восьми подобных эпизодах. В случае с Вороненко роль администрации ИК-18 и конкретно оперативника Нестеренко неочевидна. Теоретически все вышеописанное могло произойти по недосмотру последних и оставаться исключительно на совести Воеводина, избившего сокамерника, потому что тот ему не понравился.

Однако в большинстве других эпизодов истязаний сокамерников Воеводин отмечает, что якобы получал об этом указания от оперативников.

Мало того, оказывать «помощь по работе с осужденными» нацист, по его словам, пообещал операм еще по приезде в ИК-18 в ноябре 2015 года.

Из протокола допроса Воеводина
«По прибытию в ФКУ ИК-18 у меня состоялась беседа с оперуполномоченным Нестеренко И.Н., который спросил меня, как я планирую отбывать наказание, а именно планирую ли необоснованно жаловаться на администрацию учреждения. Я ответил, что не планирую необоснованно жаловаться на администрацию и планирую нормально отбывать наказание. После этого, Нестеренко И.Н. предложил оказать ему помощь по работе с осужденными, которые необоснованно жалуются на администрацию учреждения, а также не соблюдающие правила внутреннего распорядка. На предложение Нестеренко И.Н. я согласился. Взамен мне Нестеренко И.Н. пообещал бытовые поблажки, а именно смотреть больше видео, получать продукты питания в любой день и т. п.».

В мае 2016 года, согласно допросу Воеводина, он якобы начал выполнять задания оперативника по ломке заключенных.

Из протокола допроса Воеводина
«…в мае 2016 года […] меня […] посадили с Агеевым А.А. в камеру № 614, которая находится в корпусе № 4 на 6 посту. Перед этим со мной встретился Нестеренко И.Н., который пояснил, что меня посадят в вышеуказанную камеру с Агеевым А. А., мы должны будем проводить работу с лицами, которые будут помещаться к нам в камеру с целью, чтобы они не писали надуманные жалобы и не нарушали режим содержания в местах отбывания наказания. Нестеренко И.Н. сказал, чтобы мы старались методом убеждения разъяснять осужденным которых будут подсаживать к нам о необходимости соблюдения режима содержания и что они не писали необоснованные жалобы на сотрудников администрации, если осужденные не будут понимать, что от них требуется, то Нестеренко И.Н. сказал, что мы можем использовать в отношении них физическую силу, но только так, чтобы не было синяков и каких-либо телесных повреждений».

Первым, кто, по показаниям Воеводина, попал в камеру № 614, стал осужденный Бурухин. Он был избит без прямого указания, но Воеводин сообщает в допросе, что Бурухин, по его сведениям, нарушал режим содержания, поэтому он и так понял, что «его к ним посадили для проведения с ним работы с целью, чтобы в будущем Бурухин не нарушал распорядок дня и не жаловался на действия сотрудников колонии».

Следующим стал осужденный Атаев, по поводу которого оперативник якобы дал Воеводину вполне внятные указания. «В ходе беседы Нестеренко И.Н. сказал, что с Атаевым нужно поработать при этом, желательно чтобы у Атаева не было телесных повреждений, т.е. Нестеренко И. Н. понимал, что я и Агеев А. А. наверняка будем бить Атаева поэтому так и сказал», — говорил на допросе Воеводин.

Впоследствии оказалось, что поводом для избиения Атаева послужила молитва:

Из протокола допроса Воеводина
«В этот же день Атаев стал молиться в камере и делал это вслух, чтобы это было слышно мне и Агееву. Меня это разозлило, я одел ботинки, и подошел к Атаеву, после чего нанес ему один удар ногой в область ребер с левой стороны. Далее я и Агеев А. А. совместно стали избивать Атаева, а именно мы сначала стали наносить удары ногами по туловищу и ногам. Когда Атаев стал кричать я и Агеев А. А. стали наносить удары ногами по туловищу и голове, после чего Атаев прекратил оказывать какое-либо сопротивление и сказал, что он все понял. Я и Агеев стали избивать Атаева А. А., потому, что он фактически не понял, то что я ему говорил. […] Через несколько дней я и Агеев А. А. снова избили Атаева, потому как он продолжал нарушать распорядок дня, выполняя различные религиозные ритуалы, а именно мы наносили удары руками и ногами по корпусу Атаева, сколько именно ударов мы нанесли, я не помню, во время избиения Атаев лежал на полу».