Случай Андерса Брейвика лишь проявляет общую безысходность, которую испытывают европейцы при определении своей идентичности, но именно его жестокие действия могут вразумить деградировавшую Европу

Личность и поступки человека, имя которого недавно узнал весь мир, оказались в центре общественного внимания не только в Европе, но и за ее пределами. Андерс Брейвик, человек, который, предположительно — так положено говорить до предъявления официальных обвинений и судебного решения — совершил теракт в Осло и устроил бойню на острове Утойа. От его рук в Норвегии погибло 76 человек. Главный вопрос, который сегодня беспокоит европейское сообщество: может ли на волне недовольства политикой мультикультурализма в Европе – что лежит в центре многостраничного манифеста Брейвика, привлекшего широкое внимание после терактов, — возникнуть серия подобных «одиночных» выступлений против ценностей современной Европы? Следует разобраться даже не в том, кто такой, а скорее в том, что такое Андерс Брейвик – не олицетворяет ли это явление новую форму европейского терроризма?

Безумие или новая тенденция? Главный вопрос современности

Оценки экспертов, уже не раз звучавшие в отношении произошедшего, можно условно разделить на две группы. С одной стороны высказывается мнение о том, что Андерс Брейвик – это просто сумасшедший, социальная девиация, единичный, нетипичный для Европы случай немотивированной агрессии. С другой стороны звучат оценки более тревожные: Брейвик — это новая волна, новое лицо, новая тенденция в терроризме.

Оценивая высказывания сторонников версии немотивированного безумия, сумасшествия Брейвика, следует вспомнить о том, что границы психического здоровья и, в принципе, оценки «сумасшествия», в ситуации постмодерна, в которой пребывает сегодняшняя Европа, — значительно размыты. По сути, границ нормальности сегодня просто не существует. Ибо не осталось критериев, исходя из которых можно определить, кто нормален, а кто нет. Реально же градация нормальности проистекает из сложившихся в том или ином обществе нормативов, рамки которых в нынешней, постлиберальной, толерантной Европе настолько широки, что их попросту не видно. Немотивированное убийство стало настолько распространенным, что на него просто не обращают внимания. И если бы число жертв Брейвика не было столь значительным – и его бы никто не заметил. А ему нужно было, чтобы обязательно заметили. Почему?

Потому что это проявление новой волны терроризма, с которым столкнулась Европа, и, очевидно, будет сталкиваться и в дальнейшем. И главным аспектом здесь становится именно содержательная сторона – обратить внимание на комплекс идей, на текст, на манифест. А это уже – мотивированное убийство, противоположенное привычному для Европы сумасшествию. Акция Брейвика как раз и была совершена для того, чтобы вдохновить многих людей если не на подобные действия, то на следование комплексу подобных идей, набирающих, как становится понятно, все большую популярность. Основной месидж поступка Брейвика — пора начать ставить вопрос об идентичности и отвечать на вопрос – кто мы? Ибо людей, задающихся в Европе этим вопросом, сегодня даже не тысячи, а десятки или сотни тысяч. Это вообще главный вопрос современности.

Потерянная идентичность

После того как Европа пошла по пути создания Евросоюза и стирания последних границ идентичности, выраженных в границах национальных государств – Германии, Франции, Италии и других, вошедших в Европейский союз, – у европейского гражданина не осталось больше никаких зацепок для того, чтобы охарактеризовать себя каким-то образом, ответить на вопрос – кто я? То есть если раньше гражданин мог себя идентифицировать как немец, как француз, итальянец, то со стиранием границ внутри ЕС исчезла последняя возможность самоидентификации. Европеец остался один на один со своим телом — вот вся его идентичность, кроме которой он больше не имеет ничего, – никаких иных отличительных признаков у него нет, ему просто запрещено их иметь. Быть «кем-то» – это очень тоталитарно для толерантной Европы.

В этой ситуации не просто ослабления, но полной потери собственной идентичности коренной европеец ежедневно сталкивается с людьми, которые приезжают в Европу из стран мусульманского мира, из арабских стран, стран Африки, у которых с идентичностью как раз все в порядке. Нарастающая волна приезжих, которых призвано не трогать, к которым приказано испытывать толерантность, как раз свою идентичность знает хорошо. И это провоцирует возникновение некой внутренней дисгармонии, ощущения собственной слабости, незащищенности. С одной стороны, современный постлиберальный европеец видит четкую, ясную идентичность иммигрантов, каждый из которых знает о своей этнической принадлежности, из какого он рода, кто его предки, какова его вера. Эти люди знают, кто они, знают свою этническую, конфессиональную принадлежность. Они знают, во что они верят, в отличие от европейцев, совершенно растерянных в этом смысле. Европеец понимает, что у него самого собственной, полноценной идентичности нет.

Это ощущение неполноценности как раз и выводит современного европейца из состояния психического равновесия. Безысходность, которую испытывают граждане ЕС в плане поиска своей идентичности, сути своего бытия, существования, цели, смысла существования жителя Европы — носит довольно трагический характер. На этом фоне возникает вопрос: а чувствует ли себя сегодняшний гражданин Европы нормальным, полноценным человеком? В нем начинается некая внутренняя борьба, внутреннее раздвоение, связанное с тем, что он оставлен наедине с самим собой. Все противоречия он переживает внутри – он чувствует, как в нем просыпается память крови, но знает, что это запрещено. В психиатрии это определяется понятием шизофрения, и это же провоцирует его на самые непредсказуемые действия. То есть, понимая, что он – никто, в попытке доказать, что он – «кто-то», он идет на крайние меры для того, чтобы обратить на себя внимание и позиционировать себя хотя бы каким-то образом. Современный европеец вспоминает об этнической идентичности, о том, что он – ирландец, или о том, что он – потомок каких-то франкских этносов, или германских, что он тамплиер или масон, в конце концов.

Поиск идентичности – сегодня самая болезненная тема для современной Европы, да и не только. Можно ли такого потерянного человека, оставшегося наедине с самим собой, переживающего внутри все свои проблемы назвать нормальным, психически здоровым? То, что сделал Брейвик, — как раз обратил внимание на этот системный кризис идентичности.

Именно политика мультикультурализма и мондиалистский проект создания Евросоюза в совокупности и спровоцировали, и еще спровоцируют цепную реакцию непредсказуемого поведения со стороны совершенно обездоленных, потерявшихся в своем мире граждан Европейского союза.

Неслучайно Брейвик писал в своем блоге: «Посмотрите, что мультикультурализм сделал с Европой». Величайшая часть суши, которая управляла миром, создала великую культуру, великие империи, которая реализовывала в умопомрачительных масштабах политические проекты, сейчас находится в совершенно растоптанном, униженном состоянии. Нет ни былого героизма, ни веры, ни традиции, ни европейских этносов, ни культуры, остался только один амебообразный индивид, гражданин ЕС без идентичности, без пола, без качеств, вообще без всего, стоящий одиноко перед огромной лавиной миграционных потоков бодрых арабов, турок, прекрасно представляющих себе, кто они такие.

Выступление Брейвика — это последний жест отчаяния. Европеец пошел ва-банк, ему больше нечего терять, у него нет ничего действительно ценного, осмысленного, кроме своего тела и своей жизни. Но и это у него не могут отнять в качестве платы за его взгляды и действия, потому что в Европе не практикуется смертная казнь. Смерть запрещена, на нее наложен мораторий. Самое страшное наказание, которое грозит террористу-одиночке – это 21 год тюрьмы. Примерно столько же дают за убийство какого-нибудь волка в норвежском лесу, учитывая их экологизм и помешанность на охране природы. Если кто-то случайно убил волка, почему бы ему заодно не убить еще сто человек, ведь все равно больше, чем 21 год норвежской тюрьмы, сравнимой по комфортности с четырех-звездочным турецким отелем «Анталии», он за это не получит.

Здесь европеец попадает в очередной тупик — теперь, собственно, баланса преступления и наказания. Со своим гуманизмом и правами человека Европа совершенно сошла с ума и уже не понимает, не может определить границу между гуманизмом и просто откровенным идиотизмом. То, что произошло в Норвегии, — это естественная реакция, и подобные вещи, очевидно, будут иметь продолжение.