– Да, нужны деньги, черт их дери! – выкрикнул я и осекся. – Что я должен делать? И, в конце концов, что в шарах то?
Уголки губ Степана дернулись в легкой ухмылке, он закатил глаза, будто вспоминая и принялся монотонно, как по учебнику, перечислять:
– Желтые шары. По номерам от одного до пяти соответственно: первый – Совесть; второй – Честь; третий – Достоинство; четвертый – Справедливость; пятый – Сочувствие.
– Синие шары. По номерам от одного до пяти соответственно: первый – Подчинение; второй – Бессердечность; третий – Хитрость; четвертый – Беспринципность; пятый – Жестокость.
– Что-что? – поперхнулся я пивом.
– Да, Семен Григорьевич, именно то, что вы слышали! – Степан наслаждался произведенным впечатлением. – Каждый из нас обладает теми или иными чертами характера, в зависимости от воспитания, и даже, генетической памяти. Но чаще всего, характеру присущи все перечисленные мною качества в той или иной пропорции. Из нее и состоит личность человека. Но сами понимаете, человек и сотрудник силового ведомства – это не одно и, то же. Мы не можем позволить себе на работе человечность или, как нынче модно говорить, гуманность. Или, думаете, на допросах, особенно допросах с пристрастием, мы имеем право проявлять слабость, позволив той же совести овладеть холодным разумом? Много ли мы с помощью чести раскрыли бы заговоров или, проявив сочувствие, посадили бы за решетку бунтарей и шпионов?
– Я…я не думаю… — моя голова гудела и мысли спотыкались.
– А вам и не надо думать! – перебил Степан.
В его голосе зазвучал металл. Так говорить учат в академии ФСБ на втором курсе.
– Раньше мы ежедневно получали синтезированные качества, необходимые для нашей работы и сдавали их вам на хранение, чтобы выходить в мир человечными. Но жизнь меняется и не в лучшую сторону. Смутьянов и недовольных все больше. Мы теперь не можем расслабиться даже в постели! У многих из нас, жены оказались в оппозиции к власти, вы можете представить? Только жестокость и бессердечность дают нам силы гнать этих сук из дома и служить Родине круглосуточно!
Степан запрокинул кружку, допил остатки пива и с такой силой стукнул ею об стойку, что у кружки откололась ручка.
Пора заканчивать этот безумный разговор – подумал я и решил попрощаться со Степаном. Но тут он снова понизил голос и зашептал:
– Я предлагаю вам по сто долларов за начинку из комплекта желтых шаров. Забираю всё и плачу сразу. Плачу наличными.
– Что? – переспросил я
– Сто! – повторил Степан.
Мозг стал без моего согласия подсчитывать барыш. Денег с лихвой хватило бы не только на операцию жене, но и на последующую реабилитацию. Как ни фантастично звучал рассказ Степана, деньги он предлагал большие. Даже если он и врал насчет начинки шаров, то сам шанс заработать деньги упускать было бы жалко. Желтые шары, и правда, почти никого в ФСБ не интересовали. Уж две трети содержимого можно без опаски опустошить, и будь что будет! Нынче совесть, честь и что там еще Степан перечислял им вряд ли понадобятся, не те принципы жизни. Можно и рискнуть! Еще предполагая, что все это розыгрыш, я поинтересовался у Степана:
– А зачем тебе они нужны, да еще и в большом количестве?
– Раз уж мы теперь подельники, то есть партнеры, я раскрою тебе конечно покупателя. – прищурился Степан на дружеское «ты».
Меня же от близости с ним слегка передернуло.
– В некоторых европейских странах, Сема, подобному хламу придают гипертрофированное значение. И это их погубит! – щелкнул пальцами Степан. – Впрочем, мне плевать на них! Более того, чем они гуманнее, тем слабее в борьбе с беспринципными. Так что, Сема, ты еще и Родине послужишь.
* * *
Автозак остановился у суда.
Под улюлюканье и угрозы вывели педофила. Остальные заключенные стали готовиться к выходу. Семен Григорьевич заторопился, ему хотелось выговориться не меньше, чем мне его дослушать.
– В моем представлении, Антон, служба Родине заключалась в ином. Советская школа воспитывала иным принципам, но, как и Советский Союз, мои принципы остались в прошлом.
– И я согласился, Антон! – будто оправдывался старый вахтер.
– Степан деньги — отдал вам? – поинтересовался я.
– Представь себе, да! Все до копейки, точнее, до цента. Позже, когда меня повязали на выходе из Управления, деньги оказались фальшивыми. Но удивительнее другое.
Конвой назвал мою фамилию. Я встал. Пора было прощаться.
– Вы удивить еще можете?
– Эта беспринципная гнида, Степан, не только подсунула мне левые бабки, но и ведет мое уголовное дело, ты представляешь? Мне срок, а ему новые звезды на погоны! Вот мразь!
– Как раз вот это мне и не удивительно, Семен Григорьевич. Обычное для них дело, поверьте мне. Удачи вам и здоровья!
Я протянул ему руку для прощания руку. Он, торопясь, полез под свитер и снял с шеи ладанку. Конвойный снова, уже громче, выкрикнул мою фамилию. Из ладанки, где обычно хранят молитву, Семен Григорьевич выкатил на ладонь камушек, размером с кедровый орешек. В тусклом свете автозака он переливался ярким перламутром.
– Возьми с собой, Антон – это подарок. Я сохранил начинку из желтого шара. Бери! – и он вложил мне в протянутую ладонь свой тюремный срок.
Возможно мне показалось, но перламутринка жгла мне ладонь.
– А из какого номера? – поинтересовался я.
– Не знаю, Антон. Но точно из желтого шара, я только из них доставал, синие то пустые все. Удачи и тебе!
Я выпрыгнул из автозака. Посмотрел внимательно на ядрышко, покатал его в ладони и проглотил. Улыбнулся охраннику, солнцу, себе и шагнул навстречу своему «Непоследнему слову».
(с) Антон Мухачев, 2013 год.
Справка
Антон Мухачев был приговорен в 2011 году Савеловским судом Москвы к 9 годам лишения свободы по обвинениям в нанесении ущерба торговому дому кирпичного завода «Кудиново» (ст.159 УК РФ), где он работал гендиректором, несмотря на то, что учредители торгового дома в судебном процессе подтвердили отсутствие у них ущерба и претензий к Мухачеву, а также по обвинениям в причастности к деятельности впоследствии запрещенной организации «Северное братство» (ст.282 УК РФ).
Почтовый адрес политзаключенного для откликов:
157580, Костромская обл., п.Поназырево, ФКУ ИК-2,
Мухачеву Антону Юрьевичу, 1976 г.р.
Пишите заказными письмами и помните о цензуре и самоцензуре!
