Главный советский литературный классик Максим Горький переписывался с Гамсуном. В 1932 году в газете «Советское искусство» был напечатан отзыв Гамсуна о творчестве Горького: «Хотя я вынужден читать его в довольно плохих переводах, я не знаю другого современного писателя, который захватывал бы меня так сильно, как он. Максим Горький! Посылаю вам свой пламенный привет и благодарность — моей родины и мою!»

Последней книгой Гамсуна, напечатанной в довоенном СССР, был роман «А жизнь идет». В Норвегии она вышла в 1933 году, в Советском Союзе — в 1934-м, в год 75-летия писателя. Роман Гамсуна 1936 года «Круг замкнулся» переведен на русский уже не был. Но при этом официальная позиция советских властей по отношению к Гамсуну оставалась благосклонной — его имя вставляли в кроссворды, в прессе упоминались роли, сыгранные советскими актерами в спектаклях по его пьесам.

После романа «Круг замкнулся» Гамсун переключился на публицистические статьи. Одна из них вызвала бурю возмущения и на Западе, и в СССР.

Лауреат против кандидата

В 1935 году немецкий антифашист Карл фон Осецкий был номинирован на Нобелевскую премию мира. В статье «Осецкий», опубликованной в газете Tidens Tegn 22 ноября 1935 года, Кнут Гамсун писал: «Год за годом немецким властям шлют петиции, ходатайствуя об освобождении Карла Осецкого из концлагеря Ольденбург. И покуда немецкие власти оставляют их без внимания. Год за годом в Норвежский нобелевский комитет шлют предложения присудить Осецкому премию мира. Если он получит эту премию, можно будет вырвать его из концлагеря невзирая на сопротивление властей. Вероятно, стоит напомнить, что господин Осецкий вполне мог выехать из Германии как до, так и после прихода нацистов к власти. Но он не пожелал уехать. Рассчитывая, что народ встретит его арест бурным негодованием. И его расчет оправдался…

А не лучше ли господину Осецкому в это тяжкое время перемен, когда весь мир мечет громы и молнии по адресу германских властей, оказать хоть малую позитивную помощь великому народу, к которому он принадлежит? Чего хочет сей пацифист? Выступить против вооружения Германии? Выходит, этот немец предпочел бы увидеть родную страну растоптанной и униженной, отданной на милость французов и англичан?»

Нобелевская премия мира 1936 года была присуждена Карлу фон Осецкому. 4 мая 1938 года он скончался от туберкулеза в берлинской больнице.

В своих статьях Гамсун не только выступал против антифашистов, но и поддерживал действия фашистов, например лишение немецких евреев гражданских прав. Он писал:

Я понимаю, что Германия всего лишь хочет ограничить еврейскую власть в стране, так как не евреи, а немцы должны править в Германии».

При этом, правда, писатель считал, что для евреев нужно создать собственную страну, так как «обеим сторонам не приносит пользы то, что евреи вынуждены жить среди чужих рас».

В пронемецких настроениях Гамсун был последователен. Он всю жизнь был восторженным поклонником Германии и немецкой культуры и резко отрицательно относился как к британскому и американскому империализму, так и к коммунизму. В письме редактору немецкого литературно-художественного журнала Simplicissimus Гамсун признавался: «Я питаю симпатии к Франции, потому что она очень красива, и к России, потому что в Европе, после германцев, это народ будущего. Но я не питаю никаких симпатий к Англии, которая признает только эгоизм». Гамсун поддерживал Германию во время обеих мировых войн.

«Немцы сражаются за нас»

В период немецкой оккупации Норвегии статьи Кнута Гамсуна печатались в тех газетах, что не были закрыты, в том числе в Fritt Folk, официальном органе «Национального единения».

Вот что, например, он писал 4 мая 1940 года: «Когда англичане варварски проложили себе путь в Йоссигнфьорд, поправ нашу независимость, вы ничего не делали. Когда они установили мины у нашего побережья, чтобы привести войну на норвежскую землю, вы опять ничего не делали. Но, когда немецкие войска оккупировали Норвегию и не дали войне прийти в нашу страну, тогда вы что-то сделали. Вы объединились со своим сбежавшим королем и его личным правительством и мобилизовались. Бессмысленно браться за оружие и принимать бой с немцами. Англия не способна вам помочь. Она пришлет вам только маленькие группы людей, которые будут блуждать по долинам и выпрашивать еду. Норвежцы! Бросайте винтовки и возвращайтесь домой! Немцы сражаются за всех нас, уничтожая английскую тиранию, довлеющую над нами и всеми нейтральными странами».

На суде он объяснит эти слова так:

Почему я это писал? Я хотел предостеречь норвежскую молодежь и людей зрелых, чтобы они не вели себя неразумно и вызывающе по отношению к оккупационным властям, ибо это бесполезно и приведет только к их собственной погибели».

Статей Гамсуна, во всем поддерживающих Германию и критикующих Англию и Францию, было много.

26 января 1941 газета «Правда», рассказывая об очередном выступлении в печати «старого беллетриста-писателя Кнута Гамсуна», в котором тот одобрял нацистов, озаглавила статью «Кнут Гамсун гниет заживо».

Немецким солдатам, находившимся в Норвегии, имя писателя тоже было хорошо известно. Его романы «Пан» и «Плоды земли», переведенные на немецкий, были отпечатаны большим тиражом и распространялись среди военнослужащих и членов их семей в формате роман-газеты.

Впрочем, несмотря на свои статьи, Гамсун не был убежденным нацистом и не был согласен со всем, что происходило в Норвегии.
В середине 1930-х годов двое детей Гамсуна — Тор и Сесилия — жили в Германии. У детей были друзья-евреи. Одному из них, писателю и книгоиздателю Максу Тау, удалось при содействии Тора Гамсуна и его отца выехать из Германии в Норвегию, а после оккупации Норвегии — перебраться в Швецию.

Кнут Гамсун заступался за норвежцев, арестованных и приговоренных оккупационными властями, по просьбам их друзей и родственников.

«Я не обладал и долей власти, но я посылал телеграммы. Я обращался к Гитлеру и к Тербовену. Я даже находил окольные пути к другим, например к человеку, которого звали Мюллер, который слыл лицом влиятельным и могущественным, хоть был и не на виду. Наверняка где-то должен быть архив, где находятся все мои телеграммы. Их было много. Я телеграфировал день и ночь, когда время было дорого, а речь шла о жизни и смерти моих соотечественников. Я посадил жену моего управляющего передавать телеграммы по телефону, поскольку не мог делать этого сам. Именно из-за этих телеграмм немцы под конец стали относиться ко мне с некоторым подозрением. Они считали меня своего рода посредником, несколько ненадежным посредником, за которым не мешает приглядывать. Что до Гитлера, под конец он попросил избавить его от моих обращений. Они ему надоели. Он направил меня к Тербовену, но Тербовен мне не ответил»(К. Гамсун, «На заросших тропинках»).