В нынешнем году отмечается 45-летний юбилей грандиозных событий Шестьдесят восьмого. Восстание европейской молодежи, до сих пор всерьёз не изученное и по-настоящему не понятое. Сложился стереотип – это был «красный бунт». Но в действительности это было смешение красного с черным, фашизма с анархизмом. Приверженцы Муссолини подчас шли впереди поклонников Троцкого. Антисистемная революция была на всех одна, хотя понималась по-разному.
Послушаем очевидца и участника тех событий – итальянца Марио Микеле Мерлино. Историка и философа. Анархистского идеолога и фашистского боевика. Осужденного за теракт на Пьяцца Фонтана и полностью оправданного по этому обвинению. Прожившего бурную жизнь, продолжающего борьбу и готового к потрясениям. Вчитаемся и вдумаемся – сколь много здесь актуального узнаваемого для сегодняшней российской действительности. Воспоминания Марио Мерлино позволяют понять, почему антисистемная борьба 1968-го (как бы к ней не относиться) была тогда проиграна. И не повторять в современной России давних европейских ошибок.
Марио Мерлино (1944 г. рожд.) в «Свинцовые 70-е» активно работал с леворадикалами, привлекая анархистов в неофашистские структуры. В 1979 году был осуждён на 4 года тюрьмы за причастность к взрыву на пьяцца Фонтана. В 1985 году приговор отменён апелляционной инстанцией, в 1987 году Мерлино оправдан Верховным судом. Работал учителем истории и философии, занимается культурологией и драматургией. Издал несколько книг. Сотрудничает со Стефано делле Кьяйе.
(с) Восточная Фаланга
Итальянский анархо-фашист говорит вам
Теория, разработанная французским философом Эдгаром Мореном, рассматривает историю как глобальное явление. Стало быть, приходится выбирать какую-то одну составляющую любой идеи, которая делается основополагающей, однако обрастает впоследствии различными толкованиями. К примеру, следуя идеям гегелевского идеализма, мы узнаем, что каждое явление анализируется неким всеобъемлющим разумом, и сам разум при этом становится частью всепроникающей реальности. Так, марксизм навязывает материалистическую концепцию истории — вплоть до манипулирования человеческим сознанием. Даже фашизм как таковой – утверждающий действие всего сущего – и тот привносит определенный риск.
Вы вольны взвалить на себя все противоречия, с которыми должны разобраться в жизни. Тем не менее, существует единственно верная интерпретация фашизма (можете называть его термином «объединенные силы»). На злободневные вопросы всегда умел метко отвечать Муссолини с присущим ему необыкновенным даром краткости. Фашизм есть ответ мелкой и средней буржуазии на вмешательство сторонних технологий в народное существование – так утверждают историки. Или же – это явление универсальное и вневременое: «Моя страна там, где идет борьба за мои идеи». По мнению Джузеппе Боттаи – он был одной из самых влиятельных фигур режима, министром образования, педагогом и издателем журнала – конечной целью фашизма являлось обеспечение каждого человека гражданским правом на общественный труд и на участие в политической жизни.
Внутри самого фашизма существовали течения, которые заявляли о своем разрыве с буржуазной идеей, в особенности с лозунгом «Бог, Отчизна, Семья». Они отвергали бесчувственный комфорт, самодовольство и беспечность. Они наносили те самые «пинки в чрево буржуазии», о которых говорил дуче в середине 30-х годов. Но на этих людей впоследствии смотрели как на олицетворявших деспотизм в Социальной Республике.
Фашизм был многранен. Инакомыслие, свободолюбие, движение на шаг впереди самых обездоленных и отверженных. Он был «огромным и красным», как охарактеризовал его французский поэт Робер Бразильяк.
Особенностью последующего анархо-фашизма был антиконформистский, антибуржуазный и дерзкий характер. Фашизм готов были идти «с палками на баррикады», он вступал в схватку с дубинками, наручниками и слезоточивым газом властей. Он стремился дать человеку духовное осознание своей значимости. Среди иных устремлений можно было бы выделить социальную справедливость, право на труд, средства производства и образование. Фашизм считал существование борьбой, и брал на себя смелость проложить дорогу туда, где преступаются границы…
Я родился 2 июня 1944 года. На рассвете, под знаком Близнецов. По мнению астрологов, такое расположение знака дает чрезвычайную склонность к абстрактному мышлению, а также отсутствие у человека способности мыслить практически. Двумя днями ранее союзники вошли в Рим. Как рассказывал мой отец — он стоял и смотрел сквозь прикрытые ставни, в момент моего рождения — небольшая цепочка немецких солдат спускалась по улице Ольмата, чтобы взобраться на площади Санта-Мария-Маджоре на какой-нибудь грузовик и убраться прочь на север. Они выстраивались вдоль, целясь на крыши и окна, в ужасе ожидая нападения партизан. Самый последний в шеренге солдат вдруг оказался перед дверью больницы Святой Елизаветы, в которой служили немецкие и польские монахини. Он бросил винтовку и укрылся там. Для него война была окончена.
Мне всегда хотелось верить — с необъяснимым и высокомерным упрямством — что кому-то суждено поднять брошенное оружие, и этим кем-то буду я.
В отрочестве происходят такие события, которые, несмотря на свой отчасти неопределённый смысл, становятся для вас знаковыми, и это длится вечно. Со мной так было три раза в возрасте шестнадцати лет. Было это в 1960 году. Как-то раз в лицее наш учитель греческого языка читал лекцию об истории трагического жанра. Вернувшись домой, я сказал отцу, что хочу быть учителем. И около сорока лет я преподавал историю и философию.
В том же году случилось так, возле дома меня как-то подкараулили молодые леваки. На меня обрушился шквал ударов, я оказался на земле. Вероятно, эта потасовка случилась как продолжение драки, происшедшей несколькими днями ранее в саду рядом с моим домом. Я не принимал в ней участия, но уже посещал собрания правой молодежи. Кто-то счел меня легкой мишенью. Я ведь был хрупкого телосложения мальчишкой в очках.
Они совершили ошибку. Положив молоток под пиджак, я отправился к их вожаку. Позвонил ему в дверь на рассвете. Вот неудача – он открыл сонный и в пижаме. Я нанес ему удар прямо в лоб, хлынула кровь. А я закрыл дверь и ушел. Через несколько лет он показал мне шрам, семнадцать швов под чубом а-ля Элвис Пресли.
Третье происшествие. 15 октября 1960 года. Вместе с несколькими друзьями мы идем вступать в ряды «Молодой Италии», в то время влиятельной студенческой организации. Вопреки всем переменам и обстоятельствам, я остался верен своему первоначальному выбору. Ведь это правда: сражаться – моя судьба…
2 февраля 1968 года. Римский университет захвачен левыми студентами в знак протеста против законопроекта о реформе образования и правительства Христианско-демократической партии. Эта дата стала началом молодежного протеста, который потом назовут «Шестьдесят восьмой». Они молоды, исповедуют левые взгляды. Однако состоят в конфронтации с Коммунистической партией. На окне филологического факультета висит табличка, предупреждающая, что разрешается доступ всем журналистам, кроме тех, кто представляет орган ИКП «Унита».
Это было сборище последователей марксистского маразма, а также анархистов и троцкистов. Начиналось восстание так называемого «поколения отцеубийства», выражаясь словами Зигмунда Фрейда. Или «отказа от одномерного человека», как мудро окрестил Маркузе. К примеру, обсуждалось, могут ли девушки выходить из дома ночью, быть свободными в сексуальных отношениях, контролировать школьный процесс. Говорили и о политике. Обсуждали войну во Вьетнаме и поражения американцев, смерть Эрнесто Че Гевары в Боливии, Культурную революцию Мао и разрыв СССР с КНР.