«Осторожно, это Сократ!». В суде по делу антифашиста Алексея Сутуги потерпевшие и свидетели не смогли подтвердить, что он кого-то бил молотком.

В Замоскворецком суде сторона обвинения закончила представлять доказательства. Напомним привычный сюжет: 2 января в кафе «Сбарро» антифашисты подрались с националистами. (Националисты, правда, отрицают, что они ими являются, выводы можно делать только по татуировке со свастикой у одного потерпевшего, по фотографиям с прошлогоднего русского марша и «зигующим» фото вконтакте у другого. Что послужило причиной и поводом для драки — никто объяснить не может). Антифашистов было пятеро. На месте драки обнаружен молоток из арматуры. Из шести молодых людей-националистов трое признаны потерпевшими, двое свидетелями, один исчез. На фото все потерпевшие опознали среди нападавших известного антифашисты Алексея Сутугу по прозвищу Сократ. Его задержали сотрудники центра Э 6 апреля 2014 года. Сократ признает, что был в кафе Сбарро тем вечером, драку видел, но никого молотком не бил, а наоборот, пытался утихомирить новых знакомых (по словам Сутуги, он не был знаком с остальными нападавшими). За это ему вменяют статью 213 ч2 — хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, и 116 ч2 п. а — нанесение побоев из хулиганских побуждений. За все вместе — до семи лет лишения свободы.

В коридоре перед залом заседаний — на редкость многолюдно. Пришел потерпевший Пархоменко, ему оформляли принудительный привод, но он явился сам, двое уже допрошенных потерпевших — Белов и Мирза тоже тут, но в зал не заходят. Тут же свидетели, следователь по делу Ушков, родители свидетелей (двое из них несовершеннолетние). И, конечно же, оперативники центра Э. В зал из скромности, видимо, также не зашли.

Привели подсудимого Сутугу. Он сонный, на щеке красный след — видно, только проснулся. Он спокоен, улыбается маме и сестре — они тут же, в зале.
Сразу перешли к делу. Первым допросили Игоря Ежова, он вместе с потерпевшими был тем вечером в кафе. Ежову 17, и в зале присутствуют его законные представители — родители. Высокий худой молодой человек немного странно одет — в толстовку и короткие шорты. Его мама волнуется, а сам Ежов спокойно рассказывает про вечер 2 января:

Мы сидели в кафе, кушали, общались до того момента, как зашли несколько человек и прозвучала фраза: «Осторожно, это Сократ».

— А что дальше?

— А дальше началась самооборона!

По словам свидетеля Ежова, вошедшие молодые люди сначала ударили Мирзу стулом, на Белова опрокинули стол, а сам Игорь Ежов «вжался в стенку и не пострадал». Про злополучный молоток сказал, что видел его валявшимся на полу на том месте, где были столы. Свидетель сказал, что не видел, чтобы Сутуга наносил удары Белову, молотка в руках у Сутуги он тоже не помнит. Лично его никто не бил. Мирза достал травматический пистолет и выстрелил вверх. Драка прекратилась, нападавшие ушли, кто-то вызвал скорую и полицию. У Белова были синяки на лице и ссадина на ноге — это он помнит.

Огласили показания, данные на следствии. В них Ежов говорил, что видел, как били молотком Белова, но опять же, не видел, делал это Сократ или нет.

Третьему потерпевшему по делу Марку Пархоменко уже исполнилось восемнадцать, но в суд он пришел с законным представителем — мамой.

Потерпевший не снимал капюшон толстовки и рюкзак — и показания давал в таком же виде.

В его версии событий он с приятелями полчаса находился в кафе, когда вошла группа молодых людей:

«Я видел, как Белов напрягся и сказал: «Это Сократ». Мирза повернулся, посмотрел и подтвердил, что это он. Я решил, что у них какие-то личные вопросы, кто такой Сократ, я не знал. Через пару минут появились два парня из этой группы с подносами, повернулись резко и ушли, а затем вернулись все вместе, и в Мирзу полетел стул».

По словам потерпевшего, драка заняла пару минут. Он подхватил падающий стол и прикрылся им, как щитом — всюду летали подносы и кружки. Несколько попали в цель — на теле образовались два небольших синяка.

— Алексей мне никаких ударов не наносил.

— Какой Алексей? — не поняла судья.

— Сутуга, — пояснил свидетель. И продолжил: Я не считаю это повреждениями, не считаю себя пострадавшим, но потом приехала полиция, сказали, что надо снять побои, я и снял.

По словам Пархоменко, ближайший травмпункт, куда их с Беловым направили на освидетельствование, был закрыт, поэтому они поехали домой — «Я тащил Белова не себе, он почти не мог идти», легли спать, и только на следующий день прошли освидетельствование в местной больнице в поселке Ивантеевка.

Что касается деталей, кто кого и как бил, Пархоменко рассказал, что подробности помнит плохо, «был на адреналине и испугался, все как в тумане». Он видел лежащий на полу порванный пакет с молотком, но не может сказать, что видел, кто бил Белова и били ли его молотком.

В связи с противоречиями огласили показания, данные потерпевшим на следствии. На допросе и на очной ставке Пархоменко говорил, что видел пакет в руках у Сутуги и видел, как он бил Белова.

— Понимаете, тогда (когда был допрос), мы все общались и все время обсуждали случившееся. И я домыслил что ли, принял слова других как будто я сам это все видел… А потом, я три месяца не общался ни с кем и попытался честно вспомнить, что я на самом деле видел. И не я не видел Алексея Сутугу. Они там все были в похожей одежде, серо-зеленых куртках каких-то, только один был в черном, у него нож был в руке, но это был точно не Сутуга. А у кого из них был пакет и кто бил — я не знаю.

Судья Елена Коробченко была недовольна таким поворотом:

— Вы опровергаете все свои показания? И дату, и ваше имя, и обстоятельства событий? — в голосе чувствовалось раздражение.

— Нет, только в части, кто кого бил. Я не могу с точностью сказать, что это был Алексей.

— А за что напали, вы поняли? — спросил потерпевшего подсудимый.

— Я не знаю. Думал, у вас с Беловым что-то личное.

— Что личное? Вы обсуждали потом, почему все так случилось?

— Драку обсуждали. Белов говорил, что возможно нас приняли за националистов.

— А вы не националист?

— Нет.

Допрошенный далее следователь по делу Александр Ушков занял удобную позицию «не знаю или не помню». Следователь Ушков категорически отрицал, что уговаривал Сутугу дать признательные показания, «так как есть видео с камер и все станет ясно». То, что он повторил это же родителям и адвокату подсудимого, да еще при свидетелях (об этом говорил в суде на прошлом заседании свидетель Скопинцев), отрицает. Остальные вопросы защитника Владимира Самохина по многочисленным нарушениям в материалах дела также цели не достигали.

Уголовное дело возбуждено по заявлению гражданки Плужайкиной, представителя Сбарро? — Не помню. — Почему на копиях заявлений о преступлении нет штампа регистрации? — Не знаю, по закону должны. — Почему разные даты на копиях постановления о возбуждении дела? — А это не копии! Я просто распечатал и дату поменял. — А почему столько исправлений в протоколах? В протоколе опознания по фото цифра исправлена? — Я уже после подписания нашел ошибки и их исправил. Моя вина!

Следователь Ушков не смог объяснить, почему в материалах дела есть постановление о выемке на станции скорой помощи медкарты потерпевшего Белова, а самой карты в деле — нет. Но на основании этой карты в деле есть результаты медэкспертизы — и, судя по ним, Белов получил ссадины и гематомы на скуле и коленях, но вот молотком по голове его никто не бил.

Еще один свидетель — Всеволод Клочко — пришел в суд без родителей, но с сотрудниками центра Э.

Но оперативная подготовка оказалась не нужна — свидетель Клочко и так не запомнил лиц, учинивших драку в кафе Сбарро. И не смог сказать, был среди них Алексей Сутуга или нет.

На этом сторона обвинения закончила представлять свои доказательства. Сторона защиты продолжит 19 сентября.

«Новая» следит за развитием событий.