Историк Виктор Правдюк – о Карле Маннергейме и его роли в российской истории.

Установка мемориальной доски маршалу Карлу Густаву Эмилю Маннергейму вызвала бурную реакцию в Петербурге. Историки сразу заметили, что доска создана с историческими ошибками. Во-первых, некорректно давать русское отчество «Карлович» финскому военному и государственному деятелю шведского происхождения, хоть он и являлся генерал-лейтенантом русской армии. Во-вторых, в русской армии он служил до 1917 года, а не до 1918-го, как указано на доске.

На второй день после открытия вандалы залили мемориальную доску красной краской, и сейчас власти вынуждены выставить рядом с ней усиленную охрану, чтобы подобные акции не повторялись. Любопытно отметить, что в открытии доски Карлу Маннергейму принимал участие министр культуры Владимир Мединский, который еще несколько лет назад в своей книге «Война. Мифы СССР. 1939–1945» писал: «Маннергейм не скрывал, что от отношений с немцами зависело существование Финляндии как независимого государства, дружил с Третьим Рейхом не за страх, а за совесть. А в блокадном Ленинграде умерли с голоду около миллиона наших соотечественников. В том числе, потому, что Финляндия активно помогала нацистам».

Кстати, на мемориальной доске в числе орденов и медалей, которыми был награжден Карл Маннергейм, нет ордена Германского золотого орла с большим золотым крестом, который маршалу вручил лично Адольф Гитлер. А если бы он был? Тогда организаторов установки мемориальной доски можно было бы привлечь к уголовной ответственности за использование нацистской символики. Депутаты фракции КПРФ уже направили генеральному прокурору Юрию Чайке запрос с просьбой проверить наличие признаков реабилитации нацизма в установке мемориальной доски маршалу.

Этот сюжет обсуждаем в программе «Петербург Свободы» с историком и режиссером-документалистом Виктором Правдюком.

– Виктор, Петербург бурлит. Горизбирком запретил партии «Яблоко» проводить референдум о правомерности названия моста именем Ахмата Кадырова, петербуржцы возмущаются открытием мемориальной доски Карлу Маннергейму. Такое ощущение, что в городе начинается топонимическая война. Циники в социальных сетях уже пишут – открыли памятники двум людям, которые убивали русских людей. Как просто, да?

– Я бы, безусловно, приветствовал наличие у нас полноценной памяти о маршале Маннергейме. К мосту имени Кадырова я, конечно, отношусь отрицательно. Я не знаю, убивал он русских людей или нет. А если не знаешь о чем-то, то лучше не говорить и не участвовать в голосовании. Но, мне кажется, одно явление – положительное, потому что мы попытались память о маршале, генерал-лейтенанте Русской армии как-то воссоздать хотя бы на стенах, если не в умах. Ну, а мост Кадырова – это нонсенс, который связан с некоей политической ситуацией. Его так и надо оценивать.

– Карлу Маннергейму противники увековечения его имени, прежде всего, вменяют в вину его сотрудничество с нацистами. Насколько они правы?

– Этот очень глубокий вопрос. Кто толкнул Маннергейма на сотрудничество с нацистами? Давайте сразу поставим точки над «i» в этом самом принципиальном вопросе для наших противников, которые не желают знать правду о Маннергейме. Ведь ситуация была совершенно очевидная. Именно мы толкнули социал-демократическую Республику Финляндия в объятия Третьего рейха. Мы вначале, в ноябре 1939 года, на нее напали. А если внимательно рассмотреть историю того, как Финляндия оказалась во Второй мировой войне на стороне Германии, как 26 июня 1941 года она вынуждена была объявить нам войну, то мы увидим, что это было ответом на действия Красной Армии.

А ведь 22 июня рано утром Геббельс зачитал известное послание Гитлера… Гитлер почему-то сам отказался его зачитывать, хотя он очень любил работать ночью, а рано утром что-то говорить, но зачитал его Геббельс, и там сообщалось, что «вместе с нашими солдатами в войну вступает Финляндия». Финский МИД немедленно выразил протест, и вечером, около 18 часов, тот же Геббельс заявил по берлинскому радио, что произошла ошибка, и Финляндия не воюет.

Дальше у нас все время появлялись панические настроения из-за опасений, что из Финляндии вот-вот прилетят бомбить самолеты. Но на юге Финляндии не было немецких самолетов, кроме пяти разведывательных. Они никоим образом не могли бомбить Ленинград и другие наши города. Таким образом, запугав себя, мы 25 июня обрушили массовые бомбардировки на мирных жителей Финляндии. И когда мы убили более тысячи финнов, они 26 июня объявили нам войну.

Все документы, которые сегодня открыты, говорят о том, что на нашу базу Порккала уже пришел приказ наркома Тимошенко с 23 июня быть готовыми атаковать. А если еще посмотреть, что произошло с 1-м и 11-м танковыми корпусами (тогда они назывались «механизированные корпуса»), тоже многое станет понятно. Один из них базировался в районе острова, а другой – в районе Гатчины. И когда их командиры 22 июня разорвали секретные пакеты, то выяснилось, что они должны были двигаться к Выборгу и в Северную Карелию, то есть фактически это был план еще одного нападения на Финляндию. Ясно, что мехкорпуса пошли не в ту сторону, потому что немцы шли с Запада.

И получилось, что эти мехкорпуса не сыграли никакой роли в обороне Ленинграда, потому что они были растерзаны по пути. Их растащили по разным дивизиям, как это часто бывает в хаосе и суматохе первых дней войны. В итоге лучше всех оснащенные 1-й и 11-й мехкорпуса не сыграли никакой роли в начале Второй мировой войны на территории советской России.

– Давайте перенесемся в начало ХХ века. Какую роль сыграл Карл Маннергейм в установлении независимости Финляндии?

– Он просто спас ее от большевизма. Здесь вопрос в отношениях. Почему у нас идут такие дискуссии? Потому что у нас история подавлена идеологией. Мы до сих пор занимаемся идеологическими выкладками и прямо не скажем, что после 26 октября 1917 года начались бессудные убийства людей. Еще власть-то вроде не установилась, а убивать уже повелела. Так что большевизм – это страшная чума, и нужно это осознать. К сожалению, до сих пор у нас ни в исторической науке, ни в обществе это по-настоящему не понято. Это, я считаю, и моя вина, в том числе потому, что в 90–91 годах мы должны были доработать это до конца и объяснить нашим людям, чтобы в их сознание вошло понимание того, что же такое большевизм.

Большевизм – это действительно совершенно жуткая доктрина, которая не уважает ни человека, ни частную собственность, ни человеческие идеалы, ни религию, ни Бога, никого, и готова убивать ради своей власти. Она и убивала.

А на мемориальной доске, к сожалению, сплошные ошибки. Получается, что Маннергейм до 1918 года включительно служил в Русской Императорской армии, тогда как Русская Императорская армия прекратила свое существование еще 1 марта 1917 года, еще до отречения государя, когда пришел знаменитый приказ №1, разваливший Императорскую армию. Императорская армия без императора воевать не может – это известно из всей истории человечества, начиная с Римской империи. Маннергейм, который тогда уехал в Финляндию, спас ее от большой крови.