Казак Мелихов против ФСБ. Как экспонаты из частного музея стали вещдоками в деле о незаконном хранении оружия.
В Подольске суд повторно рассматривает уголовное дело против бизнесмена Владимира Мелихова — мецената и исследователя казачьей культуры, чей интерес к наиболее драматическим моментам истории XX века вот уже десять лет заставляет силовиков и неравнодушную общественность подозревать его в симпатиях к нацизму.
Ранним утром 5 июня 2015 года около 20 сотрудников ФСБ приехали в большую усадьбу на окраине Подольска, где живет и работает предприниматель Владимир Петрович Мелихов — активный критик российских властей, владелец двух музейных коллекций и энтузиаст возрождения казачьей культуры.
На территории усадьбы расположены несколько доходных домов, баня, частный Музей антибольшевистского сопротивления, мастерские, приходские здания Русской православной церкви за рубежом и трехэтажный дом, в котором живет семья Мелихова. Именно там сотрудники ФСБ нашли 64 патрона калибра 9х18 мм, сигнальную ракетницу с зарядами, несколько ножей и пять старых пистолетов.
Так казак из Подмосковья, известный по публикациям о «памятнике атаману Краснову», стал подозреваемым по части 1 статьи 222 УК (незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов). Сам он настаивает: все изъятые пистолеты — экспонаты, непригодные для стрельбы, а патроны ему подбросили. Защита Мелихова добавляет: есть косвенные свидетельства того, что боеприпасы попали к казаку со складов ФСБ.
Формальным поводом для обыска тогда стала «оперативная информация» спецслужбы по совершенно другому делу; с момента следственных действий до первого судебного заседания прошло больше года; суд вернул дело в прокуратуру, сейчас оно рассматривается во второй раз.
Директор
Мелихов родился в 1956 году в городе Шахты Ростовской области; его дед и бабка переехали сюда с Дона после Гражданской войны, опасаясь репрессий: по всей стране тогда преследовали казаков, но на горных предприятиях требовались рабочие руки, и на биографию при трудоустройстве смотрели сквозь пальцы. В 1979 году Мелихов окончил филиал Новочеркасского политехнического института и по распределению попал на Подольский экспериментальный цементный завод и к 1986-му дослужился до директора.
На этом посту, вспоминает Мелихов, он начал программу строительства жилья для сотрудников. Эта инициатива обернулась для директора первым в его жизни столкновением с правоохранительными органами: местный исполком потребовал у предприятия половину построенных площадей, Мелихов, по его словам, отказался и подписал бумаги на предоставление жилья своим подчиненным, хотя и не имел на это права. Прокуратура завела административное дело, которое, впрочем, так ничем и не кончилось: к тому моменту директора завода уже показывали по телевизору как лидера рабочей забастовки.
«Мы брали этот цемент, обменивали его на панели, на кирпич, на многое другое и строили. [В Москве] увидели, что мы достаточно динамично развиваемся, говорят: «Вот у вас есть сверхплановый цемент, ты отдашь его Госплану». Я говорю: «Ну как, вот закон, здесь черным по белому написано: сверхплановый цемент мы можем использовать как угодно. — Нет, тут у нас проблемы с цементом в Москве, мы сверхплановый цемент у вас забираем», — отвечают в Госплане. Ну и все, я собрал трудовой коллектив, объяснил: все, наши программы режутся. Остановили завод и перестали вообще выпускать продукцию», — вспоминает Мелихов.
Вскоре рабочие акционировали завод, затем акционирование отменили, и предприятие было приватизировано. Новые владельцы предложили Мелихову оставаться директором, но тот отказался и вместе с бывшими коллегами, которые также ушли с завода, создал в 1992 году фирму «Станица».
«Я обратился к директорам цементных заводов с просьбой выделить какой-то объем цемента, который они распределяют, чтобы создать контору, которая бы перепродавала тот цемент, чтобы заработать начальный капитал», — вспоминает Мелихов.
Заработав первые деньги на торговле, «Станица» закупила оборудование для производства материалов и сама занялась строительством; Мелихов приобрел в центре Подольска помещение и открыл в нем одноименный рынок. Еще одним направлением стало строительство объектов на заказ для последующей сдачи в аренду. «Многим необходима, допустим, контора или производственное помещение, но оформлять землю, брать согласования, это нелегко. Все говорили: “Нам нужен такой-то объект”. Я оформлял землю, строил, доводил его до логического конца и сдавал в аренду. Это было намного дешевле и растянуто во времени по прибыли, но являлось накоплением капитала, который впоследствии мог довольно хорошую прибыль дать», — объясняет бизнесмен. Само его предприятие делит купленный в 1993 году участок с усадьбой и музеем, которые в 2015 году обыскала ФСБ.
Семь лет назад «Коммерсант» писал: «Недоброжелатели говорят, что атаман не так-то прост: занимался он якобы перепродажей коттеджей одновременно двум-трем лицам; не возвратил кредиты Сбербанку, полученные на поставку сахара чуть ли не для половины России — баржа с сахаром исчезла, испарилась, а Мелихов лишь плечами пожал». Сам казак заверил «Медиазону», что эти слухи не соответствуют действительности.
Национал-демократ
К моменту основания «Станицы» бывший директор цементного завода уже осознал свои казачьи корни и придавал им большое значение. «Казачество было ассоциативным: как вести хозяйство, дом», — объясняет он. В семье Мелихова советскую власть открыто не критиковали, понимая возможные последствия; исключением была мать, родителей которой сослали в 1937 году в Сибирь — она своих взглядов не скрывала, и когда Вову принимали в октябрята, отказалась покупать звездочку с юным Ильичом.
«Общее собрание, всех детей выстроили, а у меня звездочки нет, мне не дали, было жутко обидно. И когда я пришел, вижу, что отец спросил: «Ты что, сдурела?». Скандал был, потом уже при вступлении в пионеры никаких проблем не было», — рассказывает Мелихов.
В КПСС он вступил, уже будучи директором цементного завода. О том, что предприятием руководит беспартийный, в Подольском горкоме КПСС узнали только после ЧП: рабочие не сумели разгрузить несколько вагонов с замерзшим по дороге сырьем.
«Склока за склокой, пообещали строгий выговор в учетную карточку, выясняется, что я беспартийный, — рассказывает бывший директор завода, — «А, сволочи, чтоб завтра был в партии», — говорят в горкоме. Я приезжаю, тут же собрание собрали и приняли в КПСС, вот так я стал коммунистом».
При этом казак уверяет, что долго не вступал в партию не из-за старых семейных счетов к советской власти, а потому, что считал: коммунисты — «какие-то особые люди, вот как в фильмах показывали, как Павка Корчагин». Вышел из партии Мелихов, по его словам, в дни августовского путча 1991 года.
«Первый секретарь горкома всех вызывает и говорит: «Hу что, дождались, кто бросал билеты? Ответите за все». По всем городам прошли партийные собрания, и у нас полный зал директоров, воодушевление, что вот все теперь опять на своем коне. Я стою и думаю, что никто, наверное, в этот день из партии не выйдет. Поэтому я подаю заявление. Секретарь обкома посмотрела на меня и говорит: «Ты совсем убийца»», — вспоминает он.
